Проклятие мертвых Богов
Шрифт:
Что касается Риса, он провел темную ночь в молитве. Монах покинул своего Бога, зато Бог отказывался покидать его. Рис опустился на колени на палубе, пристыжено и смущенно склонил голову, его щеки были мокры от слез, и он униженно вымаливал у Бога прощение. Хотя ночь и само призрачное путешествие были ужасны, у него в душе царил покой.
Занимался день. Корабль выбрался из магического моря и опустился на спокойные воды моря настоящего. Капитан минотавров выпустил трясущегося кендера и хромающую собаку из их ящиков и передал своим матросам, потом посмотрел на Риса, стоящего на коленях среди палубы.
– Надо полагать, ты молился, – произнес капитан, одобрительно кивая. – Что же, брат, твои молитвы услышаны. Ты благополучно пережил эту ночь.
– Так оно и есть, капитан, – тихо ответил Рис, поднимаясь на ноги.
Минотавры погрузили всех троих в шлюпку и погребли к неведомому берегу. Сначала монах смотрел на воду цвета крови, потом поднял глаза на поднимающееся из моря солнце, и догадка осенила его. За эту сумбурную ночь их корабль пролетел через время и пространство. И теперь они находились на другой стороне континента.
Рис увидел силуэт какого-то замка-крепости на фоне бледнеющего неба, но это было все, что он успел рассмотреть, – минотавры вытряхнули его из лодки и потащили по мокрому песку, по дюнам, в сторону одинокого утеса.
Подойдя к скале, минотавры опустили монаха, кендера и собаку на землю и принялись поднимать гигантские валуны и складывать их в кучу. Он не понимал их языка, но сумел уловить слова «грот» и «Зебоим». Они вели себя так тихо и почтительно, что у него сложилось впечатление, будто за завалом из камней находится что-то вроде святилища Морской Богини.
Наконец минотавры расчистили завал и вошли в грот, оставив Риса снаружи под охраной часового. До него донеслись грохот, стук молотов и звяканье железа. Минотавры вернулись, подхватили Риса и затащили в пещеру вместе с Аттой и Пасленом.
С железных колец, только что вделанных в каменные стены, свисали цепи. Работая при мутном свете, пробивавшемся внутрь пещеры, минотавры приковали Риса и Паслена к железным кольцам, кинули им небольшую котомку с едой, оставили бочонок воды и молча ушли, отказавшись отвечать на вопросы.
Цепи были присоединены к тяжелым ручным и ножным кандалам, их длины хватало для того, чтобы кое-как двигаться, – монах и кендер могли лежать на каменном полу, вставать и отходить на несколько шагов.
Потрясенная всеми событиями этой ночи, Атта была слишком измождена, чтобы шевелиться. Она перекатилась на бок и лежала, тяжело дыша, на каменном полу. Рис, и сам измученный, взял испуганную собаку на руки и как мог успокаивал ее. У Паслена промокла одежда, а в гроте было холодно. Он сидел, сжавшись в комок, и пытался согреться, хлопая себя ладонями по бокам.
– Эти минотавры не были призраками, Рис, – сказал кендер. – Сначала я думал, что они призраки, но это не так. Они были ужасающе реальными. Слишком реальными, если хочешь знать мое мнение. – Он потер плечо, за которое его держал один из минотавров. – Синяк будет огромный.
Ответа не последовало. Паслен увидел, что Рис так и заснул сидя, привалившись спиной к каменной стене.
– Наверное, это лучшее, что можно сделать, – сказал кендер себе. Он закрыл глаза в надежде, что, когда откроет их, все это окажется сном, а сам он будет сидеть в «Последнем Приюте» над тарелкой куриных клецок…
Рис проснулся внезапно, вырванный из дремы ярким лучом солнца, упавшим ему на лицо. Свет заливал грот, у дальней стены которого, в нескольких шагах от него, находился вырезанный в скале алтарь, покрытый слоем пыли, явно давно позабытый. На стенах были нарисованы какие-то картины. Они так выцвели от времени, что Рис не сумел разобрать, что же на них изображено. Алтарь украшала большая витая раковина.
Паслен лежал на полу рядом с ним, Атта свернулась в клубок у его ног, в нескольких шагах стоял, прислоненный к стене, посох. Подчиняясь приказу капитана, минотавры несли эммиду, завернув в большой кусок кожи. Они оставили монаху посох, но положили так, чтобы он не смог до него дотянуться.
Грот, куда их притащили, был круглым, около двадцати шагов в диаметре, а потолок достаточно высоким, чтобы минотавры могли распрямиться в полный рост, хотя Рис запомнил, что этим немаленьким созданиям было непросто пробраться внутрь по узкому коридору, ведущему в пещеру.
Из коридора в грот врывался свежий воздух. Рис не помнил, чтобы сюда вел другой ход, но он сам признавал, что был слишком уставшим и измученным, поэтому мог что-нибудь упустить.
Атта очнулась от сна, приободренная. Вскочив на ноги, она выжидающе поглядела на Риса, замахала хвостом, готовая к тому, что он скомандует выходить и отправляться в путь. Монах с трудом поднялся на ноги, цепи зазвенели. Этот звук испугал Атту. Она отпрыгнула от хозяина, когда цепи потянулись по камням пола, затем осторожно подкралась, обнюхала их и продолжала озадаченно рассматривать это диво, пока Рис, морщась от боли в затекшей спине и шее, ковылял по пещере к бочонку.
Минотавры оставили им жестянку, чтобы наливать в нее воду. Рис напоил Атту, потом попил сам. Вода была солоновата на вкус, но жажду утоляла. Он поглядел на котомку с едой, запах от нее шел несвежий, и монах решил, что пока не настолько голоден. Он поковылял обратно на свое место у стены и сел.
Атта стояла рядом, не сводя с него глаз, потом ткнула носом.
– Прости, девочка, – сказал Рис, протягивая руку, чтобы погладить ее. Он показал ей кандалы на запястьях, хотя и знал, что она не сможет понять. – Боюсь…
С кошмарным криком проснулся Паслен. Он резко сел, дико озираясь кругом.
– Мы тонем! – закричал он. – Мы все сейчас утонем!
– Паслен, – твердо заговорил Рис. – Ты в безопасности. Мы уже не на корабле.
Паслен не сразу сумел осознать этот факт. Он озадаченно осмотрел грот, затем взглянул на свои руки. Кендер чувствовал вес кандалов, слышал звон цепей – и теперь испустил вздох облегчения.
– Ух ты! Тюрьма! Какое счастье!
Рис невольно улыбнулся:
– Что же это за счастье – оказаться в тюрьме?