Проклятие – миньон
Шрифт:
В этот момент воздух кончился, я потеряла сознание.
Говорят, после обмороков первым возвращается слух. Врут. Первое, что я ощутила, открыв глаза и рассмотрев рябые пятнышки света сквозь худую мешковину – явственный запах гари. В ушах шумело, виски сжимало, грудь болела от моего неровного, всхлипывающего дыхания. Я села, освободила голову, распутав на шее пеньковую мешочную веревку. Нападавшего рядом не было. А вот стрела была. Она лежала туазах в четырех, на заканчивающейся дорожке из капелек крови. Чужой крови, не моей. По этой дорожке я ползла на четвереньках, пока спасительница
И вот тут ко мне вернулся слух.
– Пожар в миньонской казарме! – кричал кто-то за поворотом.
– Все живы?
Ответа я не расслышала, поэтому на полуслове закончила молитву, обернула стрелу в носовой платок и припустила к казарме.
У нас в Шерези тоже случались пожары. Особенно в деревне. Там, где жилища из дерева, а в быту используется огонь, это не редкость. И именно поэтому я знала: многое зависит от того, насколько быстро и слаженно действуют жители, передавая воду из ближайших источников. Столичные пожары, видимо, отличались от провинциальных. Этот проходил будто бы вполголоса. Не звучало тревожного сигнала, не слышалось криков обитателей замка, сзывающих друг друга на подмогу, не топотали по дорожкам сапоги стражников.
Нет, люди, конечно же, были, десятка полтора. Они растерянно стояли перед наглухо закрытыми дверями казармы – прислуга, пришедшая готовить залу к завтраку, дежурный учитель с помощниками, «лиловый плащ» без плаща, но с ростовым луком, видимо, собиравшийся вести часть миньонов на стрельбище для тренировки.
Зловонные струйки дыма, странного и плотного, который не поднимался вверх, а стелился по земле подобно щупальцам экзотических морских тварей, выползали из поддверной щели на крыльцо и струились вниз.
Вот почему пожар не спешат тушить. Пока огонь тлеет внутри, в наглухо закрытой казарме, а как только двери откроют, внутрь попадет воздух и тогда полыхнет уже по-настоящему. Но почему я не вижу ни одного миньона? Неужели они все там, внутри? Страдают от удушья, не в силах спастись? И почему дым такой странный?
Ужас мириадами липких паучьих ножек пощекотал меня изнутри, пролез внутрь сквозь приоткрытый рот, забился в ноздри и глаза, заставив расплакаться, сердце заколотилось о ребра, я обхватила себя руками, чтоб оно не выскочило, и замерла, тихонько желая, чтоб все поскорее кончилось.
– Разойтись! – скомандовал лорд Виклунд, проносясь мимо меня с бадьей наперевес.
Он был по пояс обнажен, мокрые волосы хлестали по спине, когда Оливер, развернувшись на бегу, выбил плечом дверь. Из бадьи плеснулась вода, языки огня лизнули спину горца, уже ничем не сдерживаемый дым вырвался наружу.
– Не вдыхать! – «Лиловый плащ» тоже отмер, будто по команде, бросил лук и побежал к двери. – Дым ядовитый! Всем разойтись. Зовите лекарей! Несите воду! Выбивайте окна!
Последний приказ был обращен к стражникам, появившимся из-за поворота.
Ветеран на бегу рванул подол сорочки и завязал лоскутом нижнюю часть лица, прежде чем нырнуть в клубы дыма, в которых уже скрылся лорд Виклунд.
Мой ужас никуда не делся, просто думать о нем я перестала. Я дернула за чепец ближайшую подавальщицу, у ног которой стояла плетенка с выглядывающими бутылочными горлышками.
– Мой лорд!
– Сохрани это для меня, милая. – Я отдала девушке стрелу, подхватила бутыль из корзины, выбив пробку о каблук, смочила крахмальную ткань чепца вином и, прикрыв этой маской лицо, вошла в казарму.
Вот это я понимаю – пожар. Сейчас выбьют окна, огонь вылижет межкроватное пространство дочиста, если перекрытия повреждены, здание рухнет в считанные минуты. На кухню я не пошла, сразу свернув направо, в свое крыло, где Виклунд уже колотил в ставни.
Огня в комнате не было. Были неподвижные миньоны в своих кроватях и был дым. И он действительно был каким-то не таким. Я дышала неглубоко и через маску, но вокруг меня бесновались фаханы, их глумливые рожи кривлялись перед глазами, мешая рассмотреть, что с моими друзьями, живы они или уже отправились в чертоги Спящего.
Ритмичные удары Оливера замедлились, даже сквозь фаханово марево я видела, что дела его плохи, движения стали тягучими, будто под водой, и колотил он не в ставню, а в казарменную каменную стену.
Я бросила в него бутылкой:
– Девчонка! Лорд Виклунд дерется как курица! – проорала я, дым юркнул в горло, голову повело, как от сильного опьянения.
Оливер медленно повернулся – глаза его были белыми и безумными, а из плеча торчали осколки бутылки – и зарычал.
– Твои враги сзади, лорд Виклунд, – хрипела я из последних сил, – убей их всех!
Он саданул в стену, плотно подогнанная кирпичная кладка разлетелась, как карточная башня, и мою спину обожгло, огонь ворвался в спальню.
Затем все было как в дурном сне. По подбородку текла кровь от прокушенной губы, я слизывала влагу, чтоб хоть как-то перебить поганый вкус ядовитого дымы, принимала у кого-то ведра с водой, выплескивала их вперед, не глядя, затем, уже преодолев все пространство спальни, вывалилась во двор сквозь пролом в стене и не могла надышаться, валяясь на земле, потом жевала траву вместе с корнями и налипшей на них землей, потом меня рвало так эпично, что, если о моих подвигах когда-нибудь будут сложены легенды, я требую включить в них и описание этого процесса.
А потом ко мне подошел дерганый молодой человечек в зеленой робе и сказал, что мне надо показаться лекарям.
Ситуация была чрезвычайной. В большой тронной зале собирался королевский совет, а Мармадюк со своей королевой сидел в малой и ерзал.
– Ты мне мешаешь, – бросила королева в раздражении, ни на мгновение не прерывая своего занятия.
Ее величество медленно водила раскрытыми ладонями над столешницей, инкрустированные в нее кристаллы послушно загорались при приближении монаршей ручки и гасли, когда она отдалялась.