Проклятие Пиковой дамы
Шрифт:
Сен-Жермен был прав, она отыграла все, а вскоре они расстались. Княгиня с семьей вернулась в Петербург.
Перстень с голубым карбункулом был так красив, так чудесно сидел на ее пальце, что княгиня почти не расставалась с ним, пока не заметила странной власти, которую он обрел над ней.
Наталья Петровна могла часами любоваться игрой камня, забывая обо всем, очень раздражалась, когда ее отвлекали, стала забывать о своих домашних и светских обязанностях. А еще со временем Наталья Петровна заметила удивительное свойство перстня, сперва события выглядели цепью случайностей, но время шло, и княгине пришлось признать странность происходящего.
С момента появления у нее перстня все затруднения княгини разрешались с удивительной легкостью. Было ли это касаемо карьеры мужа, дел в имении, покупки кареты, или срочной доставки нарядов из Парижа, или болезни детей – все удивительным образом улаживалось. Но… при этом кто-то непременно должен был пострадать. Горничная – обжечь руку, кучер – свернуть шею, скончаться – бедная родственница, живущая в доме. Страдал кто-то, но не княгиня и не близкие ей люди.
Княгиня, зачарованная перстнем, старалась не обращать на эти совпадения внимания, пока однажды, перебирая вещи в поисках важного письма, не наткнулась на шкатулку – подарок графа. Открыв медальон, она взглянула в лицо бывшего возлюбленного, поймала его взгляд, и наваждение, вызванное камнем, мгновенно закончилось. Она сняла перстень, а снимая, впервые заметила надпись, сделанную на обороте перстня по латыни «Ne quid nimis». Княгиня утрудилась перевести. «Ничего слишком», – гласила она.
Больше княгиня перстень не надевала.
Несколько раз впоследствии она одалживала перстень дважды своим любовникам, один раз дальнему родственнику, очаровательному юноше, по неопытности проигравшему в карты все завещанное ему состояние. Все трое не смогли справиться с таинственной силой перстня, они не смогли остановиться. И все трое погибли. Каждый раз княгиня снимала свой перстень с холодного трупа.
Но все это было в прошлом. Ее уже давно не интересовали чужие жизни, красивые мужчины, страсти ее угасли, свет мерк, яркость жизни таяла, приближался неизбежный конец. Но княгиня хорошо помнила обещание Сен-Жермена. Век. Она должна прожить целый век, если не расстанется с перстнем.
Княгиня протянула руку, достала свое сокровище и с трудом натянула на палец. Некогда нежная кожа покрылась морщинами и россыпью безобразных темных пятен, суставы распухли, некогда изящная прекрасная ручка выглядела безобразно.
Княгиня сердито фыркнула и раздраженно сорвала перстень с пальца, когда позади послышался тихий шорох.
– Кто тут еще? – ворчливо спросила княгиня, она не любила, когда ее беспокоили.
Шорох за спиной замер. Княгине стало тревожно. Она зашевелилась в кресле, пытаясь обернуться, свет свечей заметался, окрашивая комнату тревожными всполохами.
Когда она наконец обернулась, лицо мужчины было совсем близко.
– Ох! Это ты! Напугал меня, дуралей, – выдохнула княгиня, откидываясь на спинку. – Зачем явился? Опять денег? Снова проигрался, шалопут? – Внук, молодой, свежий, пышущий жизнью, статный красавец офицер, стоял перед ней, как напоминание о ее собственной дряхлости и увядании. У нее их было много, внуков, внучек, она едва их различала, но этот, сын ее дочери Натальи, решительный, нагловатый, красавец адъютант, был ее любимцем. Внешне он был похож на покойного князя, а вот характером пошел в нее.
– Денег не дам, – сурово повторила княгиня.
– Мне не нужны деньги, – напряженным голосом проговорил молодой красавец.
– А что?
– Перстень. – Он протянул сильную крепкую руку и, разжав старушечью ладонь, вырвал из нее сокровище.
Все тело княгини напряглось, оцепенело, глаза выкатились, последним усилием, едва слышно, она прохрипела:
– Погибнешь!
Глава 1
– Ну, мужики, что у нас тут? – входя в квартиру, поинтересовался капитан Ушаков.
– У нас колото-резаная рана. Вон покойничек в кресле сидит. – В привычной для себя циничной манере объяснил Толик Жуков.
Убитый действительно сидел в квадратном кожаном кресле, широко расставив ноги, положив руки на подлокотники, свесив на грудь голову. В этой позе было что-то эпическое. Усталый от битв воин почил на завоеванном троне. Капитан Ушаков обожал фэнтези, читал их втайне и очень стеснялся своего мальчишеского увлечения.
– Кто убитый? – отгоняя неуместные ассоциации, строго спросил капитан.
– Колесников Илья Андреевич. Тридцати трех лет. Вот документы. Это его квартира, проживал один. Обнаружила его уборщица, Туманова Екатерина Викторовна. Она всегда по понедельникам приходит. Сейчас сидит в соседней комнате. Пришла, открыла своим ключом, разулась, прошла в кладовку за тряпками и швабрами, достала пылесос, пришла с ним в гостиную, а тут вот. Ну, вызвала полицию, – обстоятельно докладывал Толик. – Криминалист осмотр уже закончил и уехал, вас долго ждали.
– Извини, начальство задержало. Что со свидетелями?
– Пока ничего, участковый с Захаром соседей опрашивают, а я вас ждал.
– Дождался? – сухо спросил капитан. – Ну, тогда давай им на подмогу, а я с уборщицей побеседую.
Екатерина Туманова была женщиной на удивление моложавой, подтянутой, стройной. В облегающих джинсах и светлой футболке, с яркими рыжевато-красными волосами, она смотрелась молодо и привлекательно, и, только присмотревшись к морщинкам на лице, можно было определить ее настоящий возраст, около пятидесяти пяти, может, пятьдесят семь? Или шесть? Гадал капитан, рассматривая свидетельницу.
– Добрый день. Капитан Ушаков, районный следственный комитет.
– Туманова Екатерина Викторовна. Домработница. Точнее сказать, просто уборщица. – Следов слез на лице уборщицы капитан не заметил, скорее потрясение.
– Екатерина Викторовна, как давно вы работаете у Колесникова?
– Года три, меня к нему знакомые сосватали. Его знакомые. Я у них тоже убираю.
– Телефон и фамилию знакомых сообщить можете?
– Разумеется. Филипповы. Телефон тоже можете записать. – Доставая мобильник, предложила Екатерина Викторовна.