Проклятие (Тамплиеры - 5)
Шрифт:
– Одно из двух, - механически повторил бывший комтур.
– Н-да, или маркиз меня просто-напросто обманул, всучив негодный товар, пользуясь моей доверчивостью, умело сыграв на струнах моего богатого воображения. Репутация моя в этом смысле широко известна в здешних местах. Либо...
– Либо, - опять покорно прошептали губы тамплиера.
Купец отпил вина из забытой у ложа чаши.
– Я тебе скажу, но сначала мы разберемся с первым "либо". Я поселил тебя как дорогого гостя, отчасти потому, что помнил слова маркиза о твоем благородном происхождении, отчасти потому, что решил получше тебя оградить от мира внешнего. Я мог бы бросить тебя в общий загон для рабов, но тогда как бы я уследил с кем ты беседуешь, кто подползает к тебе ночью, кто отползает. Мои рабы путешествуют на кораблях и с караванами по всему белому свету, это предоставило бы тебе огромные возможности. Тем более, если учесть как тебя рекомендовал маркиз де Верни. Он говорил о тебе особые слова. Он был почти испуган.
Нарзес снова отхлебнул вина.
– Но меня все таинственное притягивает. И, принимая вызов высокопоставленного храмовника, а ведь именно таким является маркиз, я как бы поднимался над ним. Впрочем, в этом мало славы. Все, чем управляет де Верни - это шайка разбойников в окрестностях Пафа. Это давно уже не прибежище остатков орденской славы и силы, как считают некоторые. Остались одни черные тряпки на головах. Они давно уже никому не молятся, даже своему черному козлу. Мне теперь кажется, что отделываясь от тебя, он всего лишь избавлялся от свидетеля своей бездарности и омерзительного падения. Он счел тебя чем-то вроде шпиона. Почему он тебя не убил, мне неизвестно. И вот я слежу за тобой третий год за каждым твоим шагом, за каждым глотком выпитой воды, за каждым куском лепешки съеденным тобой - и ничего!
– Я не мог быть тамплиерским шпионом. С таким поручением меня мог послать только Великий Магистр, а он к тому времени уже сидел на цепи в Шиноне.
Купец снисходительно улыбнулся.
– Это-то мне известно, но известно также и то, что Орден ваш... одним словом тот факт, что Великий Магистр находится в застенке, а командор Кипра маркиз де Берни превратился в обыкновенного разбойника, не обязательно свидетельствует о том, что Орден храмовников разрушен. Как бы не наоборот. Поэтому очень может быть, что ты приехал от скрытого магистра, от истинного магистра.
Арман Ги покачал головой.
– Не слишком ли это даже для вашего богатого воображения?
– Не дерзи. Ты еще не почувствовал, что твое положение в этом доме резко изменилось?
– Почувствовал.
– Особенно после сегодняшнего бегства твоего мальчишки. Он хорошо притворялся простаком эти два года. Я даже решил попробовать, я рискнул, по совету этого негодяя и болвана Симона, и разрешил выходить, ему в город. И он вел там себя очень умело. Настолько умело, что мои люди, назначенные следить за ним, так и не смогли определить, является он просто глазеющим болваном или просто притворяется таковым. Но сегодняшнее бегство все поставило на свои места.
– Его бегство было для меня полнейшей неожиданностью, клянусь.
Нарзес громко расхохотался.
– Такое впечатление, что после того как твой слуга удалился, весь его напускной идиотизм, перешел на тебя.
– Ты хочешь сказать, он скрылся не по твоему приказу?
– Нет, хозяин, клянусь стрелами Святого Себастьяна.
– Неудачная шутка. Ты не знаешь, что у нас на Востоке стрелами Святого Себастьяна называются иголки, которые загоняются под ногти слишком скрытным людям. О чем он сообщил тебе?! О чем вы говорили?!
– Он просто передал мне рассказ ломбардского купца, который прибыл сегодня в Алеппо.
– Что за новость?
– Жак де Молэ все еще сидит в Шиноне, а следствие все еще продолжается.
– Ну, об этом ты мог бы спросить и у меня, я бы не стал скрывать, снова хохотнул Нарзес, а потом снова сделался серьезен.
– О том, что было сверх этого сказано, ты пооткровенничаешь с моим палачом. Если, конечно, благоразумие не снизойдет на тебя и ты не выложишь все свои секреты без особого принуждения.
Арман Ги молчал.
– Итак, ты отказываешься говорить, франк, тем хуже. И для тебя и для истины. Ибо она выходит из рук палача искаженной.
* * *
Гарем князя Хасара, повелителя Алеппо, представлял собой целый город. Он занимал четыре квартала, заключая в своих стенах шесть садов, пересекаем был двумя десятками ручьев и арыков.
Любимые жены князя, числом одиннадцать, жили отдельно от прочих жен и наложниц, за специальной красной стеной с большими коваными воротами. Ворота эти никогда не открывались, насколько могла вспомнить самая старая из наложниц. Ветви кустов, вплетшиеся в чугунную вязь решетки, скрывали от посторонних и любопытных глаз жизнь высокой половины гарема. О ней (о жизни за стеной), естественно, складывались бесчисленные и, конечно же, фантастические историй. Известны были лишь имена этих одиннадцати счастливиц. Им страстно завидовали все остальные женщины князя. Хотя их собственная жизнь тоже не была похожа на беспросветное бедствование.
Каждая из жен и наложниц имела небольшой домик и служанку. Кормились все сто семь жен и шестьдесят наложниц с княжеской кухни и к празднику князь присылал им подарки. Правда, такой подарок, как возможность пообщаться с самим князем Хасаром выпадала далеко не всем и очень уж нечасто. Все знали, что он очень стар и сильно болен и потому для соответствующих услуг ему вполне хватало и одиннадцати женщин.
Время от времени одну из жен или наложниц изымали из нижнего гарема и тогда считалось, что она переправлена за красную стену. Долго судачившие на эту тему женщины пришли к выводу, что, видимо, кто-то из избранниц там, за красной стеной, впадает в немилость и в такой возраст, когда уже не может согревать старого князя. Для этого больше подходят юные и горячие создания.
Но как определяет своих новых избранниц, если он никогда их не видит, заволновались рассудившие таким образом. Видимо иногда все-таки старый князь показывается на основной части гарема и тайком заглядывает в шатры и павильоны. И та, которая ему понравится, оказывается в раю для одиннадцати гурий. Это открытие наполняло души претенденток на высокую ласку особым трепетом, они стали к ночи особенно изысканно наряжаться и просиживали иногда до рассвета в ожидании тайного визита.
Надо сказать, что как это часто случается, женский ум, даже, если так можно выразиться, собранный в большом количестве, проявил себя своеобразно, но все же не с лучшей стороны. Никто не обратил внимания по какому принципу отбираются кандидатки для перепархивания через красную стену. А чаще всего это случалось с теми красавицами, которые при живом, хотя и невидимом муже, допускали определенные вольности в своем поведении.
Евнухи и обслуживающие красавиц старухи за немалую, правда, мзду, оказывали девам помощь в поиске возможности согрешить. Не один и не два раза через ограду гарема перебирались ослепленные страстью молодые люди, чтобы, хотя бы даже рискуя жизнью, заключить в объятия одну из княжеских жен. Чаще всего это были женихи так и не успевшие назвать жительниц гарема своими женами там, в прошлой жизни, на воле. Кроме разлученных влюбленных появлялись и просто охотники до всякого рода приключений, особенно рискованных.