Проклятие валькирии
Шрифт:
Да и как тут уснёшь спокойным сном после всего, что поведала Рунвид? Но странно, грядущий поход не потерял смысла от понимания, что он станет, возможно, последним для Ингольва. Может, станется так, что он принесёт ему славу, о которой скальды сложат висы? Время покажет. Не зря вёльва сказала, что смерть - это не конец. Конечно, нет: павшего в бою воина ждёт бесконечная жизнь и пиры в Вальгалле.
Как занялся рассвет над лесом, Ингольв встал с постели и вышел во двор. Здесь всё дышало утренней свежестью и прохладой. Вдалеке, между скалистых стен фьорда, перетекала мутная дымка. Поднималось в облаках солнце. Пожалуй, прав отец,
Ингольв спустился по пригорку, на ходу завязывая ворот рубахи, подумал было на миг растолкать Эйнара, чтоб не бродить совсем уж в тишине да одиночестве, но решил, ну его. Звона от него будет слишком много для такого тихого утра. Но оказалось, так рано встал не один он. На выстроившихся у причалов кораблях уже помалу начиналась работа. Несли бочки с питьевой водой, укладывали палатки и подвязывали паруса. Делали всё почти молча, чётко зная обязанности, каждому вверенные. Ингольв перемахнул через низкий борт корабля, прошёл вдоль рядов лавок и на миг остановился рядом со своей, с которой предстоит грести. Уложил вещи под неё.
Приветствуя воинов, уже начавших работу, он дошёл до носа, вдохнул колючий от соли морской воздух. Мельком Ингольв глянул на соседний корабль Радвальда -“Конь моря” - на нём отец будет командовать сам. Налюбовавшись вдоволь плавными изгибами бортов, которые при строительстве драккара всегда подсказывали сама природа и рисунок древесины, он скинул рубаху и отправился помогать остальным.
Работа помогла сбросить остатки утренней вялости и разогреться.
Чем сильнее светало, тем больше становилось вокруг людей. Их голоса разрушили тишину и спокойствие сонного берега. Сходились провожать мужей и сыновей женщины Скодубрюнне. Не всем им коротать время одним в домах: кто из мужчин не желал оставлять хозяйство, оставался на берегу. Да и совсем без защиты землю не бросишь.
Пришла и Сиглауг, кутаясь в длинный, подбитый мехом плащ. Утро нынче холодное да ветренное.
Разогнав кровь работой, Ингольв вновь оделся и опоясался оружием: всё ж сын конунга, перед людьми надо выглядеть сообразно. И только он хотел спрыгнуть обратно на берег, чтобы проститься со всеми, с кем хотел, как услышал тихую возню позади. Обернулся, хмурясь, и пытаясь за людским гомоном, разобрать, откуда шорох. Взгляд упал на бочки с водой. Он подошёл ближе, заглянул за них: казалось бы, там ничего не было, лишь лежали мотки канатов и свёртки холстины. Чуть помедлив, Инголье всё же протянул руку и поворошил ткань.
Ладонь наткнулась на что-то мягкое и вздрогнувшее от прикосновения.
– И что это у нас тут за мышь притаилась?
– он выпрямился и сложил руки на груди, пытаясь согнать улыбку с губ.
Из кучи тряпок высунулась растрепанная Мёрд и уставилась на него рассерженно, словно это он на корабле спрятался, а она его обнаружила.
– Выдашь - убью, _ процедила она, заставив даже на миг поверить, что и правда ведь - убьёт.
– Ну, да.
Ингольв усмехнулся и развернулся было к берегу, делая вид, что сейчас кликнет кого-нибудь, и передаст её с рук на руки, чтобы приглядывали. Девушка зашипела, хватая его за руку.
– Не выдавай! С вами хочу пойти. Ты же знаешь, что я не хуже других воинов.
Он знал, и в то же время не хотел, чтобы она нечаянно пострадала в Гокстаде. Но понимал, что расскажи сейчас о ней отцу или хотя бы Эйнару - не простит. И смотрела она так, что не поднималась жалость в душе, а лишь уверенность, что на и правда справится не хуже остальных воинов.
– И долго ты тут прятаться собралась?
– проворчал он.
– До самого Гокстада за бочкой, скрючившись, просидишь?
Мёрд чуть приободрилась, обрадованная, что сразу не выдал.
– Как выйдем в море подальше - там и откроюсь. Не повернут же ради меня назад.
– Назад не повернут, пожалуй, - Ингольв глянул вдаль.
– А вот отец от злости морским гадам тебя скормить может.
Воительница скривилась - не поверила. Да и верно: Радвальд дочь ярла за борт, конечно, не бросит. Но наорётся вдоволь, так, что у всех вокруг ещё долго будет в ушах звенеть.
Да что с ней поделаешь…
– Ладно. Сиди, - буркнул он и отправился на берег
[1] Даны - датчане.
[2] Одаль - земельный участок, находящийся в собственности.
[3] Шипслаг - корабельный округ. Каждый шипслаг королевства предоставить конунгу корабль на случай похода.
Глава 3
Неугомонный ветер сдёргивал с головы худ. С утра наползла тучами непогода с моря и обрушила на Гокстад ливень. Расквасив грязь на улицах и распугав собак во дворах, он вскоре утих, оставив за собой полосу нудного дождя.
В десятый раз оскользнувшись, Асвейг еле поймала соскочившую с локтя корзину с яйцами и выругалась так, как не пристало выражаться девушке. Но сейчас никто не слышит. Только рабыня, что шла рядом с другой корзиной в руках, покосилась на неё. Но всё равно не поняла чужеземного языка. Да и сама Асвейг вспоминала его не так часто, а поговорить на нём и вовсе было не с кем. Оттар знал его плохо и явно раздражался, стоило только при нём ввернуть несколько неизвестных ему слое. Но те время от времени так и лезли из таких глубин памяти, которые никак не вымоются временем. Ведь откуда-то, ты погляди, вспоминались и крепкие выражения. Знать, где-то Асвейг их однажды услышала. Только не помнила, где.
И она хотела узнать прошлое, надеялась, что Рунвид поможет. Но мрак за плечами оставался таким же непроглядным, как три зимы назад. А колдунья отмалчивалась, слоено ничем помочь не могла. Но думается, просто не хотела. Она любила повторять, что может узнать будущее, если норны пожелают дать ей рассмотреть спряденные ими нити. Но вот прошлое закрыто для неё так же, как и для остальных. А теперь она и вовсе ушла, ещё в начале лета, и вернётся ли к зиме -кто знает.
Асвейг не терпелось продолжить обучение, но нужно ждать. Она много ждала с тех пор, как оказалась в Гокстаде и научилась не торопить время.
Они с рабыней отнесли тяжёлые корзины Б кладовую. Асвейг встряхнула затёкшую руку и отправила девушку назад. Пока Уна с маленькой Ингой оставалась у своей матери - та последние дни захворала и требовала дочерней заботы - приходилось во многом заменять её. Она иногда всё ж приходила и проверяла, как идут дела на дворе. А после снова отлучалась до утра. Невиданное дело, чтобы хозяйка оставила всё на молодую девицу. Но Уна доверяла Асвейг и была уверена, что та справится.
А сегодня вдвойне непривычнее было без Оттара и его твёрдого слова. Лагман ещё с раннего утра ушёл к пристани. Но и без него не разрушался установленный им порядок. Старшие рабы - брути - которые на дворе снискали едва ли не такое же уважение, как и хозяин, строго за всем следили. Пожалуй, иногда даже и строже него.