Проклятие Валнира
Шрифт:
— Нет! — завопил Райнер и, не думая, выстрелил из одного пистолета.
Пуля попала мечнику в челюсть и вылетела через макушку. Тот рухнул, обливаясь кровью и забрызганный мозгами, и Райнер обнаружил, что этот жест неповиновения сломал власть знамени над ним. Он мог двигаться.
Франка и Джано тоже освободились, шатаясь, они попятились от мечников, тяжело дыша и ругаясь, но Оскар, Павел и Халс все еще были недвижимы — они осели наземь, словно были лишены костей. Мечники сомкнули ряды, собираясь перебить их.
Франка, Райнер и Джано
— На колени, чтоб вас! — ревел Эрих, но они были слишком заняты, чтобы слушать его.
— Халс! Павел! Оскар! — кричал Райнер, парируя сразу два меча. — Очнитесь!
Франка шла вверх, как в тумане. Мечник замахнулся, чтобы ударить ее. Она отпрянула в сторону на подгибающихся ногах, и он промахнулся. Райнер разрубил плечо солдата до кости. Тот поднял мутные глаза и ткнул мечом, словно и не почувствовал удара.
Райнер от удивления забыл парировать и вынужден был упасть наземь, чтобы избежать ранения. Мечник поднял клинок, собираясь добить его, но вдруг кто-то ткнул его копьем под ребра. Павел вцепился в древко, словно в последнее спасение.
— Спасибо, брат, — сказал Райнер, вставая.
Он сделан противнику подножку и повернулся к следующему. Павел еще был слишком не в себе, чтобы ответить. Рядом с ним Халс бил себя по лицу и, ругаясь, изо всех сил сопротивлялся знамени. Райнер и Джано охраняли его. Оскар пытался избежать драки, уползая и волоча за собой ружье.
Осталось трое мечников. Они обладали грубой силой, но бились совсем неловко. В ясном уме и добром здравии Райнер и его товарищи быстренько бы с ними разобрались, но, раненные и с помутившимся сознанием, они были в бою не сильно лучше своих околдованных противников. Мечники тупо атаковали их раз за разом, встречая сопротивление, и практически не реагировали на раны, от которых нормальные люди кричали бы в голос.
Франка помогла Райнеру убить очередного солдата — перерезала ему горло кинжалом, пока Райнер его отвлек.
— Давай, капитан, — сказал Халс, — осталось всего двое. Ну-ка, проучи этого безмозглого.
Райнер увидел, что Эрих и Магда беспокойно наблюдают за схваткой. Ему не хотелось встречаться с фон Эйзенбергом один на один, особенно когда знамя придавало рыцарю сил. Но должен же был кто-то это сделать. Он вздохнул, выхватил пистолет из-за пояса павшего мечника и двинулся вверх по холму, оставив позади сражающихся товарищей. Вокруг все было в дыму, летели искры, лес вокруг холма горел, словно стог сухого сена. Пламя практически скрывало от глаз поле боя.
Эрих выбросил знамя вперед:
— На колени, собака! Как знаменосец барона Альбрехта, я приказываю тебе! Делай, как он приказал! Повинуйся мне!
Леди Магда
— Прости, фон Эйзенберг, — выдавил он, — ты выбрал не тех, на ком можно поупражняться в колдовстве. Тюремный сброд не привык слушаться приказов.
Леди Магда взвизгнула и попятилась, потом развернулась и побежала к обрыву. Она подхватила с земли желтый флаг и принялась изо всех сил размахивать им над головой.
Райнер не обращал на нее внимания. Он поднял пистолет и прицелился в Эриха.
— Опусти его, Гетцау, — сказал Эрих. — Я приказываю!
Райнер держал оружие, борясь с приказом, но это стоило ему огромного труда. Пальцы не слушались.
Эрих рассмеялся и замахнулся на него свободной рукой. Рыцарь был безоружен и стоял на расстоянии десяти шагов, но Райнер отлетел, словно его ударили в грудь тараном. Он рухнул на землю, тяжело дыша, со жгучей болью в груди и животе. Глянул вниз. Кожаная куртка была цела, но рубашка намокла от крови. Он разорвал ворот. На животе было три глубоких пореза. В одном виднелось белое ребро. Он поморщился.
— Когти мантикоры, — прохрипел Райнер.
— Когти грифона, —самодовольно сказал Эрих. — Чтобы сокрушить врагов Империи.
Он снова замахнулся. Райнер перекатился на бок, и на земле, там, где он только что лежал, появились следы когтей.
— Если ты все еще думаешь, что сражаешься за Империю, ты еще больший дурак, чем я думал, — пробурчал Райнер. — Грифон там или мантикора, это все равно нечестно.
— Нечестно? — Эрих явно чувствовал себя оскорбленным. — Это священное оружие.
Райнер обернул куртку вокруг ран как можно плотнее.
— А у меня только этот меч. — Он с трудом поднялся на ноги, шипя от боли, и гневно взглянул на Эриха, который выглядел этаким героем с картинки, в лучах солнечного света. — Я думал, что ты человек чести, Эрих. Джентльмен. Что стало с правилами поединка? С честной игрой и выбором оружия?
— Почему я должен играть честно, если ты тогда сжульничал на поединке?
— Я не жульничал. Халс действовал сам. Я очень хотел продолжить бой до следующего прикосновения, да судьба вмешалась.
— Правдивая история, — издевательски сказал Эрих.
— Думай, что хочешь, — ответил Райнер, — но я здесь и готов продолжить, чтобы выяснить, кто сильнее, а ты атакуешь меня невидимыми когтями и туманишь мне мозги силой знамени. И ты смеешь утверждать, что это честно? Смеешь называть себя джентльменом?
— Вы ставите под сомнение мою честь, сэр?
— Да, пока ты не положишь это знамя и не сразишься со мной один на один.
— Не слушай его, глупец! — закричала леди Магда, подбегая со стороны обрыва. — Ты не должен опускать знамя!