Проклятие виселицы
Шрифт:
— Оставайся здесь всю ночь, на случай если он что-то захочет — это научит тебя подчиняться моим приказам. Когда соберётся уходить, проводи его до самой двери. Не позволяй ему никуда соваться. А если спросит про Холли, скажи, что прежде чем пришла к нам, она работала на рынке в Норвиче. Поняла?
— Да, Матушка, — покорно кивнула Люс, потирая ушибленное плечо.
Матушка потащила Элену вниз по лестнице, во двор, и остановилась подальше от комнат.
— Тебе не следовало туда ходить. Я не смогла бы отказать такому как он, иначе он может решить, что нам
Элена дрожала от страха.
— Я думаю, он... возможно, он брат лорда Осборна.
— Да. Хью из Роксхема. Тальбот сразу его признал. Что ж, теперь он понял, что видел тебя раньше, но явно не уверен, где именно. Ты с ним часто встречалась?
— Я... я видела его в Большом зале, в тот вечер, когда Осборн впервые приехал в поместье, но только издали, и он никогда не говорил со мной. Не думаю, что он обращал на меня внимание, там была целая толпа слуг. — Элена прикусила кулак. — Думаете, он пришёл сюда искать меня?
— Он не расспрашивал о беглой. Даже если он как-то выяснит, что Рауль приходил сюда в ночь перед смертью, он никак не сможет узнать, что именно ты его развлекала... или убила, — хмуро добавила Матушка. — Нет никаких причин думать, что он искал что-то кроме удовольствия, а куда ещё идти за этим джентльмену, как не к нам? Всем известно, заведение Матушки Марго самое лучшее. Так что, если все мы будем говорить одно и то же, сумеем заставить его поверить, что он встречал тебя на улицах Норвича, потому-то лицо и показалось знакомым. Очень кстати мы покрасили тебе волосы. Ты ведь ничего не рассказывала Финчу о себе, например, откуда ты? — длинные ногти Матушки впились в руку Элены. — Если так, лучше скажи мне сейчас.
Элена сжалась от боли, но покачала головой. Матушка долгим взглядом посмотрела ей в лицо, потом отпустила руку.
— Иди, ложись в постель, и смотри, не показывайся пока Люс не скажет, что он ушёл.
Но Элена не сдвинулась с места.
— Матушка, что Хью собирается делать с маленьким Финчем?
— Что он делает — тебя не касается, — проворчала Матушка. — Лучше молись, чтобы ему это так понравилось, что он о тебе и думать забыл.
— Но он не будет мучить Финча? Он такой маленький.
Карлица нахмурилась, и Элена отступила назад, ожидая пощёчины. Однако, когда Матушка заговорила, голос звучал неожиданно мягко.
— Немного будет, ничего не поделаешь. Но я предупреждала, чтобы не заходил слишком далеко.
Она смотрела на Элену снизу вверх, и в жёлто-зелёных глазах девушка видела боль и ярость.
— Всё проходит, моя дорогая, помни об этом. Всего через несколько лет Финч станет юношей. Тогда он сможет делать что пожелает с мужчинами постарше, да и с женщинами тоже. Найдутся те, кто будет рад позволять себя дурачить, и за улыбку или ласки красавчика станут лизать землю под его ногами. Тогда придёт их черёд страдать. И поверь, придёт день, когда тебе станет их жалко.
— Но это не сотрёт того, что творилось с ним, — сказала Элена. — Он будет помнить.
—
Раф нетерпеливо выглядывал из-за створки окна в комнате леди Анны. Наконец, она вышла из конюшни и пересекла внутренний двор. Леди Анна выглядела усталой — неудивительно после такой долгой поездки. В гостях у кузины она пробыла почти две недели, и тревога Рафа, ожидавшего её возвращения, росла с каждым днём. Он бросил взгляд в сторону ворот. Осборн выслал вперед посланника с донесением, что уже этим вечером он возвращается от короля. Раф горячо молился, чтобы Осборн не явился прежде, чем удастся поговорить с леди Анной.
Он смотрел, как медленно и устало она идёт через двор, снисходительно кивая в ответ на торопливые поклоны и подскоки слуг, спешащих мимо с травами и фруктами на кухню или с охапками белья в прачечную. Потом отворилась дверь Большого зала, и Хильда, угрюмая старая горничная леди Анны, поспешила вниз по ступенькам, лихорадочно размахивая руками, как гусыня с подрезанными крыльями.
Должно быть, у Хильды накопилось множество жалоб к леди Анне, которой наверняка хотелось пару недель пожить спокойно. Она не могла путешествовать с горничной, бегающей в уборную по нескольку раз за час. Поэтому Хильде пришлось остаться дома, рыдать и стенать в комнате хозяйки. Раф знал — сейчас она перечисляет все оскорбления, реальные и мнимые, нанесённые ей в отсутствие её светлости. Но леди Анна только рассеянно кивала в ответ на болтовню Хильды, явно не слыша ни слова.
Раф мерил шагами деревянный пол, молясь, чтобы леди Анна сразу направилась к себе, а не осталась обедать в Зале. Ему нужно было поговорить с ней наедине. После мучительного ожидания наконец послышалось визгливое блеяние приближающейся к комнате Хильды, он знал, что леди Анна скорее всего идёт вместе с ней.
— ... а эти слуги лорда Осборна не проявляют ко мне уважения. Вот, на днях один, тот что без пальца, посмел сказать мне — мне — что я должна принести...
Дверь открылась, женщины вошли и удивлённо воззрились на Рафа, не ожидая его здесь увидеть. Раф сдержанно поклонился.
— Добро пожаловать домой, миледи.
— И ты называешь это домом? — поморщилась леди Анна. — Боюсь, каждый раз, возвращаясь сюда, я всё меньше чувствую себя как дома.
Она тяжело опустилась в кресло. Лицо леди Анны было серым от усталости, и даже усилие от стягивания дорожных перчаткок, похоже, истощило её силы. Раф поспешно наполнил вином кубок и протянул ей.
— Миледи, я должен поговорить с вами... наедине, — добавил он, указав глазами на Хильду.
Анна пренебрежительно отмахнулась.