Проклятие волков. Век нерешительности. Рассказы
Шрифт:
— Ха, тесен мир, верно!? — прогудел Уолтер Байглоу, в меру сжимая руку Мори в своей лапище. — Да, сэр, моя жена сказала мне, что вы интересуетесь философскими основами нашего движения. Я с удовольствием обсудил бы их с вами. Для начала, сэр, ответьте, размышляли ли вы когда-нибудь над принципом Двойственности?
— Как? — переспросил Мори.
— Ничего страшного, — сказал Байглоу учтиво. Он прочистил горло и продекламировал:
В далеком Китае сие родилось, Ярче солнечной вспышки в небе зажглось, И— Это только первый станс, — он пожал плечами. — Правда, может быть, вы их знаете?
— Нет, — сказал Мори.
— Тогда — второй станс, — решительно объявил Байглоу.
Гегель видел все отлично; Кое-какер Карл Маркс, Оседлав чужие плечи, Взял — И вывернул вверх дном: Инь И янь.Воцарилась выжидательная пауза.
— М-да, — сказал Мори.
— Ах, правда, как здорово это все объясняет? — требовательно спросила Тэнквилл. — О, если б только другие могли видеть это так же ясно, как я! Опасность в роботах и спасение в роботах! Голод и пресыщение! Везде Двойственность, везде!
Байглоу похлопал Мори по плечу.
— Следующий станс объяснит еще лучше, — сказал он. — Это потому, что он глубже, понимаете? Между прочим, там больше Хауленда, чем меня. Он помогал мне с поэзией. — Мори бросил взгляд, но Хауленд прочно смотрел в сторону. — Третий станс, — объявил Байглоу. — Слушайте внимательно, он длинный.
Справедливость — тех невидимых весов Мера; Одна чаша — вниз, другая — Вверх.— Хауленд, — прервал он себя, — дружище, я верно передаю ритм? А то я всегда на этом месте спотыкаюсь. Ну ладно, поехали дальше…
К Аили к Б Сколько хочешь прибавь, Если вместе они, Не изменишь их никак. В токе электрическом Ты Двойственность найдешь; Синусоида, как волны, То наверх течет, то вниз. В каждой вещи, в каждой твари Двойственность присутствует: День и ночь, мужик и баба — Все друг друга дополняют — Янь и Инь.— О, дорогой! — вскричала Тэнквилл Байглоу. — Это великолепно!
Раздался всплеск аплодисментов, и Мори вдруг осознал, что почти половина посетителей бара, оставив шумное веселье, слушали стихи. Судя по всему, Байглоу был здесь фигурой значительной и хорошо известной.
— Никогда не слышал ничего подобного, — едва слышно проговорил Мори. Он нерешительно повернулся к Хауленду, и тот моментально
— Выпить! Немедленно! Что нам всем сейчас нужно, так это выпить!
И они выпили, отнеся счет на книжку Байглоу.
Отозвав Хауленда в сторонку, Мори спросил:
— Слушай, может ты меня просветишь? Что это за придурки?
Хауленд, казалось, обиделся.
— Никакие они не придурки.
— Но что это за стихи? Что это за Двойственность? Что она вообще означает?
Хауленд пожал плечами.
— Могу тебе сказать, Мори, что если она что-то значит для них, то она что-то значит вообще. Эти люди философы, Мори. Они смотрят в корень, в глубь вещей. И ты представить себе не можешь, как я горжусь тем, что принадлежу к их кругу.
И они выпили снова. Разумеется, на книжку Хауленда.
Мори вежливо вернул Уолтера Байглоу с небес на землю.
— Послушайте, давайте оставим на минуту эту вашу Двойственность. Что там насчет роботов?
Байглоу взглянул на него округлившимися глазами.
— Неужели вы не поняли стихи?
— Да нет, понял. Только вы растолкуйте мне простыми словами, чтобы я потом мог жене пересказать.
Байглоу просиял.
— Так что же обычная дихотомия, — объяснил он. — Ну, как будто маленький мальчик соорудил соляную мельницу, а она стала молоть и молоть и молоть… Ему нужна была соль, но не столько. Уайтхед [11] это ясно показал…
11
Уайтхед Альфред Норт (1861–1947) — англо-американский логик, математик, философ. (Прим. перевод.)
Они выпили еще — на книжку Байглоу. Наклонившись к Тэнквилл Байглоу, Мори сказал заплетающимся языком:
— Послушайте, вы, миссис Уолтер Тэнквилл Байглоу Крепкая Рука, послушайте меня…
Тэнквилл осклабилась.
— С каштановыми волосами, — добавила она кокетливо.
Мори тряхнул головой.
— Неважно это, какие волосы, — отрезал он. — Неважно, все это, стихи всякие… Скажите мне просто и ясно, как можно проще, что плохо в сегодняшнем мире?
— Мало каштановых волос, — быстро ответила она.
— К черту волосы!
— Ладно, скажу, — согласилась Тэнквилл. — Слишком много роботов. Слишком много роботов делают слишком много вещей.
— Ха! Так надо выкинуть их! — торжествующе воскликнул Мори. — Надо просто от них избавиться!
— Нет! Нет! Ни за что! Нам нечего станет есть. Все механизировано. От роботов нельзя избавиться, нельзя замедлить производство. Замедление — это смерть, остановка — мгновенная смерть. Принцип двойственности — вот та концепция, которая все объясняет…
— Что же нам делать? — спросил Мори отчаянно.
— Что делать? Я скажу вам, что нам нужно делать, если вы хотите, чтобы я вам сказала… Я могу вам сказать. Запросто.
— Тогда скажите.
— Что нам нужно делать… — Тэнквилл изящно икнула. — Нам нужно взять еще выпить.
Они выпили еще. Разумеется, он галантно отказался платить, а она — весьма негалантно — заспорила с барменом насчет причитающихся ей потребительских талонов.
Мори держался долго. Во всяком случае, он честно пытался. И не его вина, что зеленый змий в конце концов его одолел. Он заплатил за все сполна.