Проклятие зеленоглазое, или Тьма ее побери!
Шрифт:
Тьфу!
Вейну… Диккинсу на шею. И в лапы. Да.
Придет же в тяжелую голову!
– Это плетение «Эйфории», неискушенным и начинающим магам временами помогает при откатах, – сухо бросил Райс.
По хмурой морщине, расчертившей лоб, легко догадалась, что ему золотые шарики не помогают уже давно.
– Постарайтесь болтать поменьше, иначе завтра будет стыдно. «Эйфория» развязывает язык.
Я плотно сжала губы, мысленно их зашив. И опять глупо улыбнулась. Ну не гадство?
– Вас шатает, как подбитого гхарра, –
Вообще Райс ощущался достаточно крепким и стойко боролся с силой притяжения. Но по коридору мы пробирались «змейкой», знакомясь близко то с одной, то с другой стеной.
– Не вздумайте меня жалеть, – предупредил маг. – А то еще влюбитесь ненароком и себе жизнь испортите…
– У вас мало шансов завладеть сердцами учениц, пока в Академии есть ректор Керроу, – хихикнула, не задумываясь о деликатности. – Вы его глаза видели? Синие-синие! А хвостик…
– Спасибо, – от души поблагодарил Райс. – Вы меня успокоили.
– Хотя вы тоже ничего. Нос такой… такой… породистый, вот, – пригляделась к самой внушительной части его лица. – И глаза засасывают, как воронки… Глубоко-глубоко…
– …И снова напугали. Помните, я советовал вам поменьше болтать?
– Вас бы откормить. Совсем щеки впали, – вздохнула сердобольно, вспоминая Долию. Она бы быстро его привела в форму. – Уверена, вы тоже забываете про еду. Моя мама все время забывала.
– Мисс Ламберт… Я вас тут сейчас брошу, и ползите сами.
– Вот если убрать эти жуткие тени под глазами и забыть про настойку дварфов… – сощурилась, набрасывая в голове план реабилитации. – Вы, кстати, в курсе, что она пахнет, как продукт жизнедеятельности винторогих гхарров?
– Я использую ее как духи, – профыркал сир Райс, пряча подбородок в объемном темно-сером свитере.
– Чтобы вас обходили по другой стороне коридора? – хихикнула, ощущая в животе подозрительное шевеление. Там заводились все новые бабочки.
Либо тварь с щупальцами из рассказов Риссы…
– Какая догадливая.
– Почему вы так нелюдимы?
– Какой длинный коридор… бесконечный просто.
«Эйфория» не просто развязывала язык. Она делала желание поболтать нестерпимым. Казалось, закрою рот – тут же умру.
– А почему вам не нравится мастер Рэдхэйвен? – поерзала в руках мага.
– Магистры темных искусств не обязаны друг другу нравиться, – строго выдохнул Райс, и я в который раз пожелала себе задохнуться поскорее. Чтоб не мучиться. – Мы не цветы и не детеныши пушистой каффы.
А жаль… Жаль.
Будь Рэдхэйвен детенышем каффы, я бы его почесала за ушком. По пузику мохнатому погладила. Это даже мой «чубурашка» любит. А так – не дай Варх.
– Если его природный дар так велик, как рассказывал Мюблиум, то Даннтиэль тратит свой талант впустую, протирая штаны при дворе, – разоткровенничался вдруг Райс. – Он мог бы решать куда более важные вопросы. Помогать сотням, тысячам. А не ежедневно настраивать защиту двора от проклятий и еженощно поправлять юбки на Ее Величестве…
– Дались вам ее юбки! – вспыхнула, размазываясь взглядом по черному потолку. – Так ворчите, будто лично с ними знакомы.
– О, мы знакомы.
– С юбками?
– С Ее Величеством, – нахмурился Райс. – Меня приглашали на ту же должность немногим раньше, чем Рэдхэйвена.
– Поправлять юбки? – поперхнулась слюной и отчаянно закашлялась. Райс зашатался сильнее, и мы притормозили у левой стены.
Я по-новому, оценивающе проехалась по породистому носу. Если бы не вызывающе резкие черты лица, словно природа совсем не напрягалась, вытачивая суровый профиль… Да, он был бы вполне ничего. Может, не каноническим красавцем, но точно источающим харизму, энергетику и какую-то мрачную, суровую притягательность.
– Защищать двор, – поправил строго. – Но я отказался. Если все талантливые мастера темных искусств будут протирать штаны на бархатных диванах и валяться на шелковых простынях, то некому будет латать дыры в материи под Аквелуком.
– Так вы благородны…
Фальшивые бабочки внутри издали одновременный «Ах!».
– Не люблю людей, – Райс торопливо убил их мечтательный настрой. – А при дворе их толпа.
– Так вы просто сбежали от общения?
– Рэдхэйвен тоже сбежал, когда согласился работать при дворе, – задумчиво произнес мужчина. – Просто он прятался от других проблем. Убить дар и закопать талант – всегда легче, чем примириться с тем, что ты можешь больше других. И это какая-никакая ответственность.
– Не похож он на беглеца, – протянула с недоверием.
Столичный сноб явно дорожит своей жизнью. И наверняка стремится поскорее в нее вернуться.
– Все мы ищем, где комфортнее. Где нас меньше достает… наше прошлое, – философски заметил Райс. – Все от чего-то бегут, мисс Ламберт. Я, вы… И даже та новая рыжая ассистентка Граймса – тоже от чего-то бежит, по глазам видно.
«Эйфория», растекавшаяся по телу, не давала всерьез задуматься над его словами. Бабочки сменяли один бодрый танец на другой, разгоняя радость по венам. Хотелось улыбаться чудесному вечеру и щекотным мыслям о черноглазом королевском мастере, а не вот это все.
– А вы когда успели изучить высшие приемы работы с темной стороной? Этих книг нет в свободном доступе, – нахмурился вдруг Райс, пока сердечко внутри подпрыгивало взволнованной крикеткой. Того и гляди, с кем-нибудь обниматься полезу. – И те чары, что вы применяли на полигоне…
– Не применяла!
– Я свой первый раз тоже смутно помню, мисс Ламберт, – признался Райс. – Но это потому, что заранее обезболил себя до полной потери чувств.
– Разумно, – задумчиво закивала и осеклась. – Ой, нет… не разумно! И давайте не будем про ваш первый раз? Мне, право слово, неловко. А куда мы идем?