Проклятые

Форрест Аделаида

Закончив принимать душ, я вышла в прохладную ванную комнату и высушилась, прежде чем одеться. Мне не хотелось надевать зеленую форму, которая обозначала меня как Зеленую, не тогда, когда я чувствовала себя такой разделенной с той девушкой. Зеленая магия все еще пульсировала во мне, но я чувствовала себя не преданной ей, когда она вступала в борьбу с черной магией.

Порывшись в ящиках Грэя в поисках одежды, я была потрясена, когда, открыв один из них, обнаружила вещи из своей комнаты. Все те, которые он распорядился принести мне, когда я только приехала в Кристальную Лощину,

лежали в его ящиках, как будто я переехала к человеку, который считал себя моим мужем.

Но я этого не сделала.

Вместо того чтобы зацикливаться на неправильности ситуации, я облачилась в привычные для меня вещи еще до того, как стала ведьмой Гекатой. В черных джинсах и боевых ботинках я чувствовала себя более собой, а свободный черный свитер натянула на себя, чтобы он свисал с одного плеча, и отправилась на поиски человека, который отнял у меня все.

Кто знает, как сложилась бы моя жизнь, если бы он не нашептывал на ухо моему отцу мысли о мести.

Я распахнула дверь в спальню и посмотрела на свои ноги, когда Джонатан, мяукнув, свернулся вокруг моих лодыжек. Низко наклонившись, я подхватила его на руки и прижала к груди, позволив ему уткнуться в мой подбородок, а сама вышла в гостиную. Он вгрызся в мою кожу, прочертив острыми зубами крошечную ранку.

— Жадный фамильяр, — обругала я его, окидывая быстрым строгим взглядом и направлась в гостиную.

Один из архидемонов сидел в кресел спиной ко мне, но я видела, как он поднял левую руку, чтобы провести длинным черным когтем по щеке.

Левиафан.

Он медленно поднялся, заполняя собой все пространство. Я сглотнула, когда он повернулся ко мне лицом и окинул меня взглядом, от которого я почувствовала себя ничтожной. Он был самым высоким из архидемонов, отчего комната казалась маленькой. На нем не было рубашки, как будто не могли найти подходящей для широких мышц, напрягавших его плечи и бицепсы. Его предплечья были покрыты тусклыми переливающимися чешуйками, которые наполовину сливались с кожей. Они слегка поблескивали, когда солнце касалось их при движении, и напоминали морскую змею. Его глаза были яркого голубого цвета Карибского моря, вписанные в невероятно квадратное лицо с четко очерченной челюстью. Темные волосы длиной до плеч он откинул с лица, не стесняясь линий суровых черт.

— Супруга, — сказал он, наклонив голову в сторону, когда я кивнула и повернулась, чтобы направиться к двери. — Он попросил тебя пока остаться в своих комнатах.

— Пожалуйста, — сказала я, останавливаясь на месте и с насмешкой поворачиваясь. — Он не знал бы, как обратиться с просьбой, если бы от этого зависела его жизнь.

Его рот растянулся в улыбке, ровные зубы были безупречно белыми. Лишь длина клыков придавала улыбке нечеловеческий вид, даже длиннее, чем у Сосуда.

— Я рад, что ты знаешь его достаточно хорошо, чтобы читать между строк.

— А ведь на самом деле я его совсем не знаю, не так ли? — спросил я, почесывая затылок Джонатана, чтобы успокоить себя.

Это помогало мне бороться с болью, с беспорядком внутри меня.

Я не хотела знать его раньше, даже зная, что это было разумно. Мне нужна была

его слабость, но я не хотела знать, что делает его человеком.

Теперь я поняла, как мало он со мной делился. Кусочки его человечности были тщательно продуманы, чтобы привязать меня к себе, служить его целям и привести меня именно туда, куда он хотел.

По правде говоря, даже если я не хотела этого признавать, неужели это так сильно отличалось от того, что человеческие мужчины делали с женщинами, с которыми они хотели переспать? Умалчивание уродливой правды в пользу красивой лжи казалось мне стандартной частью процесса ухаживания.

Но большинство человеческих мужчин не резали своих спутниц и не вызывали архидемонов.

— Я подозреваю, что сейчас ты знаешь его лучше, чем тебе кажется, Супруга, — сказал он, шагнув вперед, чтобы встать между мной и дверью.

Я проглотила свой гнев и выдавила из себя тихий протест.

— У меня есть имя.

— Супруга…

Мой следующий ответ был более громким и твердым, поскольку я стояла на своем и помнила, кто я есть. Я не трушу перед болью, и неважно, что самый страшный вред, причиненный мне, был нанесен моим эмоциям, а не телу.

— У. Меня. Есть. Имя, — сказала я, подавшись вперед. Джонатан спрыгнул с моего плеча и с шипением бросился к моим ногам, когда Левиафан оказался слишком близко, чтобы его можно было успокоить. — Я больше, чем просто…

— Его жена? — спросил Левиафан, закончив фразу раньше, чем я успела.

Я бы не выбрала слово «жена», но это не имело значения. Даже я не могла отрицать этого сейчас, когда наши знаки наложились друг на друга, а где-то глубоко внутри меня пульсировало знание о нем.

Его ярость была сильна и подпитывала мою собственную, даже когда я не могла его видеть.

— Меня зовут Уиллоу, и с этого момента ты будешь обращаться ко мне именно так, — приказала я, чувствуя, как кости все глубже вдавливаются в кожу.

Они согласились с моим утверждением, с тем, что я пыталась отделить Грэя от себя, даже если это была лишь иллюзия, которая помогала мне спать по ночам.

Левиафан снова улыбнулся, и это выражение смягчило суровые черты его лица.

— Как пожелаешь, Уиллоу, — произнес он с насмешливым поклоном, не отрывая от меня взгляда.

Я дождалась, пока он остановится в самой глубине этого поклона, повернулась и помчалась к двери так быстро, как только могла. Внезапно ощутив благодарность за нечеловеческую скорость, я довела свое тело до предела, обхватила пальцами дверную ручку и дернула, открывая дверь.

Левиафан был так же быстр, он следовал за мной с такой скоростью, которую я даже не предполагала. Его рука опустилась на дерево над моей головой, перепонка между пальцами и длинные ногти заслонили мне зрение, когда он с громким стуком захлопнул дверь.

Я попыталась открыть ее, застонала, когда не смогла, и издала рык разочарования. Повернувшись к нему лицом, я поднесла руку к его лицу и обхватила щеку. Вливая черную магию в свои прикосновения, я наблюдала, как по его коже расползаются нити тьмы. Они исходили из моей руки, из моих пальцев, двигались по поверхности его плоти, как вены смерти.