Проклятые
Шрифт:
Просто обладание им сделало все настолько ясным, что я вздрогнула.
Я отодвинула нож от груди, отвела его в сторону и бросила так, что он упал на пол рядом со мной.
В следующее мгновение Грэй оказался рядом со мной и заключил меня в свои объятия, когда мои ноги подкосились.
— Прости меня, — прошептала я, позволяя ему поднять меня на ноги. Я обхватила его голову руками, крепко прижимаясь к нему и судорожно пытаясь прижаться ближе.
Он отнес меня в спальню, аккуратно положил на кровать и задрал платье до бедер.
Навалившись всем весом на меня, он вошел внутрь.
Возвращаясь
32
ГРЭЙ
Грэй
Когда-нибудь Уиллоу научится признавать, что ей позволено хотеть чего-то для себя. Это не делает ее эгоисткой, если она иногда ставит свои потребности на первое место, потому что она никогда не будет такой, как я. Она никогда не поставит себя выше окружающего мира и того, что лучше для ее Ковена, на постоянной основе.
Она хныкала, когда я входил в нее, а эмоции разрывали на части. Никогда прежде Уиллоу не была в таком противоречии с самой собой, не тогда, когда всякое неповиновение было вырвано у нее жестоким куском дерьма отцом, которого, как я желал, чтобы Шарлотта не отняла у меня.
Я бы отдал практически все, чтобы заставить его медленно страдать.
Отогнав эти мысли, я сосредоточился на беззвучных слезах, стекающих по лицу Уиллоу. Казалось, она не может остановиться, раз уж начала, ее ужас перед собственными действиями превратил ее в сущее месиво. Я хотел вернуть сильную ведьму, приехавшую в Холлоу Гроув, хотел, чтобы она снова стала той, кем была до того, как я добавил свои манипуляции к предательству, от которого она страдала всю жизнь.
Моей жене нужна была цель, которая двигала бы ее вперед, что-то, на чем она могла бы сосредоточиться, чтобы не проводить весь день в раздумьях о возможной душевной боли. Я бы разобрался с этим утром, дав ей то, в чем она нуждалась больше всего на свете.
После того как найду тех, кто помог ей зачаровать нож, и убью их за это.
Я прижался к ее рту, двигаясь внутри, чтобы отвлечь на время. Она обхватила меня руками и ногами, цепляясь за меня, словно я был ее спасательным кругом.
Только это было не так, и ей нужно было напоминание о том, что она всегда знала.
То, что она больше не была одна, не означало, что я ей нужен. Я был достаточно уверен в себе, чтобы признать, что нуждаюсь в ней гораздо больше, чем она во мне. Если я не мог смириться с мыслью о жизни без нее, то она была готова вырвать меня из своей души.
От одной этой мысли я снова пришел в ярость и зарычал, когда ее ноги напряглись и попытались прижать меня к себе. Она была мягкой и податливой в моих объятиях, что почти заставило меня пожалеть о том, что я сделаю, чтобы напомнить ей, кем мы оба были.
Я хотел, чтобы она была моей. Я хотел, чтобы она открылась мне и приняла меня в свои объятия.
Но я никогда не хотел потерять Ведьмочку, которая
Я отстранился от ее тела, отталкивая от себя ее руки и ноги, а сам двинулся к краю кровати. Глаза Уиллоу расширились, когда она приподнялась, опираясь на локти и пристально посмотрела на мой твердый член. Я еще не закончил с ней, и она, похоже, поняла, что находится в опасности, как только взглянула на пустую маску, которая была моим лицом.
Она повернулась и метнулась к противоположному концу кровати, пытаясь набросить на себя платье, чтобы прикрыться. Я бы сорвал его, если бы не хотел, чтобы она надела его в тронный зал, когда я закончу с ней, в знак своей победы.
Уиллоу была вся в моей крови, и к тому времени, когда я закончу с ней, позабочусь о том, чтобы каждый мужчина в этом зале знал, что я тоже наполнил ее собой.
Я схватил ее за бедра, притягивая к себе. Ее колени скользили по одеялу, ногти впивались в ткань, когда она пыталась ухватиться за что-то твердое. Дернув ее за край кровати, я выбил колени у нее из-под ног. Когда ее тело перекинулось через край кровати, пальцы ног едва касались пола, и она напряглась, пытаясь устоять на ногах. Ее бедра напряглись от усилия, и она сжала их вместе, чтобы не пустить меня.
Я захихикал, опираясь на нее своим весом. Мой член уперся в щель ее задницы, позволяя мне делать неглубокие толчки в нее, пока я боролся, пытаясь схватить ее за запястья. Заведя их за спину, я прижал их к ее спине и зажал между нашими телами.
— Неужели ты думала, что так легко отделаешься, Ведьмочка? После того, что ты сделала? — прошептал я, наблюдая за тем, как она содрогается.
На ее лице отразилась восхитительная смесь страха и гнева, когда она повернулась ко мне через плечо и развела руки в стороны, пытаясь отбиться от меня. Если бы я был кем-то другим, ей бы это, наверное, удалось.
Моя ведьмочка даже не осознавала собственной силы, поэтому мне потребовалось минимум усилий, чтобы удержать ее.
Я переместил ее запястья, зафиксировав их одной из своих рук. Мне нравился изгиб ее плеч, когда они выгибались назад вместе с ее руками, изгиб, который он придавал ее телу, заставляя меня желать провести языком по ее позвоночнику.
Так я и сделал, свободной рукой убирая с дороги ее волосы. Она задрожала от прикосновения моего языка, и по ее коже побежали мурашки удовольствия.
Добравшись наконец до ее шеи, я прикоснулся к нежной коже там, где мог бы укусить ее, если бы у меня все еще были клыки. Но я все равно поддался искушению и впился зубами в ее плоть так сильно, что она вскрикнула и заметалась подо мной. Полный решимости оставить на ней свой след, я укусил сильнее, пока она сопротивлялась, удерживая ее неподвижно, пока я терзал ее горло.
Не отрывая рта, я наслаждался вкусом ее израненной плоти на своем языке. Рука, которая не прижимала ее, сдвинула платье, чтобы оно собралось в центре спины и не мешало мне. Затем я провел рукой по ее бедрам и скользнул между ними. Она была влажной, несмотря на грубость моих укусов, ее тело отзывалось болью, которую Уиллоу только начинала ценить. Она задвигала бедрами, когда я скользнул к ее губам и с легкостью ввел в нее два пальца.