Проклятый горн

Пехов Алексей Юрьевич

Конечно, я помню того ублюдка в алом шапероне, который отдал меня Вальтеру и людям маркграфа. Пугало отправилось за ним через вьюгу и, уверен, напластало законника на множество маленьких кусочков.

– Увы, нет.

Я не стал спрашивать, откуда Орден Праведности вообще узнал о случившемся. Узнал. Возможно, законник успел оставить послание. Возможно, поблизости оказался Видящий. Теперь это совершенно не важно.

– Сможете рассказать все, что вам известно об этом одушевленном? Он очень опасен, и любая

информация поможет нам найти его и уничтожить как можно скорее.

– Боюсь, мне нечего вам сообщить.

Его глаза больше не улыбались. Клаудио Маркетте произнес вкрадчиво и в то же время твердо, словно считал меня дурачком:

– Господин ван Нормайенн, мы давно знакомы. Я знаю вас. Вы знаете меня. Как говорится, игра в квильчио, пускай и кровавая, объединяет даже врагов.

– Я не считаю вас моим врагом.

– Тем лучше для всех нас. Я пришел как друг. Неофициально. И мне нужны ответы. А так как вы – умный человек, то понимаете, что я их получу. Так или иначе. Зачем вам нужно лишнее внимание Ордена Праведности?

Я улыбнулся ему, глядя сверху вниз:

– Господин Маркетте, я не против внимания Ордена Праведности, поскольку мне нечего скрывать. Если вас что-то интересует, обратитесь официально. Пришлите мне приглашение на беседу. Не забудьте о трех свидетелях – городском чиновнике, клирике и страже. А также, поскольку я не совершал никаких преступлений, добейтесь разрешения у магистров. Если они прикажут мне побеседовать с вами, я с радостью соглашусь.

Он хмыкнул:

– Всегда приятно видеть человека, который столь сведущ в законах.

Я благосклонно кивнул, принимая эту «похвалу»:

– В таком случае, позвольте откланяться. Меня ждут дела.

Он сделал шаг в сторону, открывая мне путь.

– Мы побеседуем позже, господин ван Нормайенн. – В его голосе мне послышалась угроза. – Мне нужен этот одушевленный.

– Так ищите его сами, – развел я руками и пошел прочь.

Проповедник нагнал меня спустя минуту, и выглядел он не сказать чтобы очень спокойным:

– Плохо, Людвиг. Очень плохо.

– Знаю.

– Он ведь сообщит в Орден?

– Зависит от того, какие цели преследует. И хочет ли делиться этой информацией с другими. Как бы он ни поступил, внимание законников для меня сейчас крайне нежелательно. Поэтому прошу тебя, вернись в комнаты и, если Пугало там, расскажи ему свежие новости. Но только о законнике.

Старый пеликан быстро глянул на меня:

– Но не о приказе совета?

– Об этом я с ним позже поговорю. Пусть страшила никуда не выходит и дождется меня. Если его сейчас заметят, мы хлебнем неприятностей.

– Угу. А чтобы их не хлебнуть, надо бы уехать из Арденау.

– Как только найду убийцу Шуко.

Он скорчил раздраженную рожу и, развернувшись, поспешил прочь.

Разговор с Карлом получился таким, как я ожидал. Страж не выглядел довольным моим планом, но пообещал сделать все, что нужно.

Я постучал в дверь Стенена, и ее сразу же открыл дородный слуга в лиловой ливрее.

– Людвиг ван Нормайенн, – представился я. – Хочу поговорить с магистром.

– Простите, страж, – вежливо, но непреклонно сказал лакей. – Но мастер совсем недавно вернулся с совета и очень устал. Сегодня он не принимает. Желаете ему что-то передать?

– Скажи, что дело касается случившегося в моих комнатах.

– Простите?

– Передай. Он поймет. Я подожду здесь.

Слуга поколебался, но решил, что ничего страшного от его вопроса не случится, и ушел. Я с равнодушным видом прислонился к стене, слушая, как усилившийся дождь колотит по подоконникам. Возможно, мне не стоило приходить сюда, но иного пути я не видел. Рассчитывать на поддержку других членов совета в сложившейся ситуации не имело никакого смысла. Сейчас мне нужен лишь этот магистр.

Вернулся донельзя удивленный слуга:

– Он вас примет.

Коридор оказался прямой и белый, как мысли праведника. Мы миновали девять закрытых дверей, прежде чем я столкнулся с Калебом, выскочившим из полутемной залы. Лицо у него было красным от гнева, руки тряслись.

– С дороги, ван Нормайенн! – прорычал он.

Я не видел смысла упираться рогом и отступил в сторону, давая ему пройти. У человека дурное настроение, и его можно понять. С Тильдой не получилось, его самого сослали в Витильску, да еще и учитель, на которого он так надеялся, не поддержал на совете.

В большой комнате с двенадцатью высоченными окнами, половина которых была закрыта тяжелыми портьерами, царил полумрак, особенно сильно сгущавшийся в дальнем конце, там, где находилась еще одна дверь, ведущая в следующее помещение. Я увидел клетку с желтой заморской певчей птахой, дремавшей на жердочке, громоздкий, похожий на носорога стол и массивные закрытые шкафы, стоявшие вдоль стены. На специальной стойке покоились разнообразные трости.

Стенен встретил меня, сидя в кресле и опустив голые, отекшие ноги в таз с горячей водой. Выглядел толстяк не то чтобы очень довольным. Отправив слугу, он без всякого дружелюбия сказал:

– Если и есть неудобный момент, то он наступил прямо сейчас. Ты совершенно не вовремя, ван Нормайенн.

– Но ты все же нашел возможность выслушать меня.

Тот неприятно щелкнул пальцами:

– Любопытство. Раньше ты не удостаивал меня своими визитами. Что-то насчет убийства Шуко? Есть подвижки?

– Полагаю, что да.

Магистр повозился в кресле:

– И ты пришел ко мне.

– Мириам уехала. А с Павлом мы никогда особо не ладили. Ты нейтрален, так что мой выбор очевиден.