Проклятый горн
Шрифт:
Теперь улыбка на лице Проповедника была кислой.
– Угу. За полтора года никто не понял, а ты все не теряешь надежды додуматься, зачем оно за нами таскается. Кстати, ваши магистры как-то спокойно восприняли весть о нем. Я думал, будут кричать и махать руками.
– Ситуация меняется, дружище. Еще месяц назад, возможно, я бы схлопотал по полной. И поехал не в Витильску, как Калеб, а куда-нибудь подальше.
– Куда уж дальше, чем страна кацеров, – проворчал тот.
– Ирден не любил одушевленных. И светлых, и темных. Запрещал с ними любые контакты. Но он умер, в совете
– В общем, ты хочешь сказать, что им сейчас не до тебя, – перебил меня Проповедник.
– Да.
– Но они все же нашли время обратить внимание на нашу дружную семейку. И озвучили свой вердикт. Ты пропустишь его мимо ушей?
Я кивнул:
– Просто буду осторожнее.
– О, Господи! – всплеснул тот руками. – Ты веришь в то, что говоришь? Ты?! И осторожнее?! Не смеши ангелов! Если найдется еще один Шуко, который спьяну расскажет…
– Шуко мертв, – напомнил я ему, и он сразу пошел на попятную:
– Да. Гм. Неловко получилось. Прости. Но я все же скажу, что ни одну тайну не сохранишь достаточно долго. Они станут тебя проверять.
– Не сейчас. Не пока я делаю то, о чем меня попросили.
– Приказали, а не попросили. – Он не собирался давать мне возможность взлетать к небесам. Когда надо, у Проповедника всегда под рукой пара обнадеживающих замечаний.
– В данном случае это не важно. – Мы прошли под аркой к жилым корпусам. – Это соответствует моим целям и интересам.
– Лучше бы не соответствовало. – Вид у моего спутника был такой, словно его заставили выпить ведро желчи. – Я говорил, но с удовольствием повторю, если ты стал туг на ухо или там страдаешь от забывчивости. Встречаться с темным кузнецом смертельно опасно. Видел же, что он устроил в Крусо. Этот парень перемелет тебя, точно два жернова зернышко пшеницы.
– Я буду осторожен.
– И сообщишь магистрам, когда найдешь его?
Я не стал врать:
– Не знаю. Зависит от обстоятельств.
Проповедник безнадежно вздохнул:
– Это значит, если у тебя появится хоть призрачный шанс справиться без помощи Братства – ты прикончишь кузнеца своими силами?
– Ты сама прозорливость. Надеюсь, что угадаешь и причину моего поступка.
Глаза у него сегодня были удивительно лукавые.
– В детстве моя мать, представь, у меня тоже она была, рассказывала мне сказки, о том, как следует поступать с ведьмами, если ты нашел такую. Бить по голове, пока она не ожидает этого. Желательно чем-нибудь очень тяжелым. Потому что, если упустить момент, она вытащит легкие через твой нос.
– Добрые истории рассказывают детям в твоих краях. Но ты прав. Если я его встречу, действовать надо очень быстро. Второго шанса может и не быть.
Он с некоторым раздражением вытер кровь на щеке, отстраненно посмотрел на ладонь, на которой не осталось никаких следов, вздохнул:
– Но это не основная причина. Ты не знаешь, что решит совет. Боишься, как и я, если честно, что они передумают. Захотят взять его живьем или передадут кузнеца клирикам.
– Проповедник, тебе стоило родиться в какой-нибудь графской семье… где-нибудь на юге Литавии. У тебя неплохо получается в политике.
Бывший сельский священник ухмыльнулся:
– Господь счел, что простолюдином я полезнее. Будь я графом, таскался бы я за тобой по дорогам, горам и лесам? И кто бы напомнил тебе, что убийство это грех, а задуманное убийство – грех вдвойне.
Отвечать я ему не стал, так как увидел, как из-за поворота вышел Клаудио Маркетте и направился ко мне.
– Черт бы его побрал, – проворчал я.
– Господин ван Нормайенн, – поприветствовал меня законник. – Везде вас ищу.
– Что-то стряслось? – Я решил вести себя вежливо.
– Нет. Конечно нет. Но у меня к вам вопрос. – Он покосился на Проповедника, но тот сделал вид, что не понял намека, и остался. – Ходят слухи, что вы знаетесь с темным одушевленным.
Я сохранил учтивое и заинтересованное выражение на лице.
– Кто это говорит? – спросил я спокойно.
– О, господин ван Нормайенн, вы же понимаете, как это бывает с новостями. Они летают сами по себе. – Его глаза улыбались, и он был просто счастлив. – Даже не помню, от кого услышал, но эта информация настолько заинтересовала меня, что я сразу же решил узнать обо всем от вас.
– Это дело прошлое, господин Маркетте. Сейчас никаких темных одушевленных поблизости от меня нет. Если не верите мне, можете спросить у магистров.
– Я рад, что вы не отрицаете. Уверен в правдивости ваших слов. Ведь совет уже разобрался со столь запутанной ситуацией.
– Запутанной? – нахмурился я. – Ни один закон, в том числе и те, за соблюдением которых вы следите, не запрещает стражу общаться с темным одушевленным. Особенно если это не снеговики, которые пытаются его убить.
– Понимаю. Вы все еще злитесь на ту досадную случайность, – смиренно вздохнул он. – Я бы тоже был не рад. Что касается вашего вопроса, то запутанна она не оттого, что страж имел контакты со столь редким и необычным существом, а от того, кто это существо.
Проповедник навострил уши и вытянул шею, точно гриф, стараясь услышать каждое слово.
– Если честно, я не понимаю.
– Возможно, вы просто не в курсе. Орден Праведности давно разыскивает этого одушевленного. Точнее, разыскивал. Потом его следы потерялись, и мы оставили бесплодное занятие. Дело в том, что один из моих коллег был убит одушевленным, похожим на огородное пугало.
Проповедник отвернулся, поступив довольно мудро. Он вообще не умел скрывать эмоций, и все было написано на его потрясенной роже.
– Очень печально. Примите мои искренние соболезнования в связи с гибелью вашего товарища, – официальным тоном заявил я, и он с благодарностью кивнул. Мы играли в игру, значение которой было понятно всем присутствующим. Мне было плевать на его товарища, а ему на мои соболезнования. – Когда это случилось?
– Прошлой зимой. Недалеко от земель маркграфа Валентина. Вы что-нибудь знаете об этом?