Проклятый горн
Шрифт:
Он глянул на меня задумчиво, оценивая слова.
– И что ты узнал?
– Мы с Карлом вышли на продавца яда. Он кое-что сказал.
– Превосходно, – оживился тот. – Уже отправили за ним кого-нибудь из гвардейцев?
Я подошел к стойке с тростями:
– К сожалению, нет. Его убили прямо у нас на глазах.
– Кто?! – впившись в подлокотники, спросил толстяк.
– Сообщники убийцы, я полагаю.
– Плохо. Значит, у нас нет никаких зацепок. Эй!
– Я всего лишь посмотрю, – успокоил я его, взяв с подставки трость, которую я увидел на совете. –
– Золянская береза, кость буйвола и янтарь. Быть может, мы вернемся к обсуждению того, ради чего ты пришел?
– Да, конечно, – охотно сказал я, но тяжелую трость из рук не выпустил, проверяя баланс. – На чем мы остановились?
– Ты собирался рассказать, что узнал от продавца яда.
– Он назвал имя убийцы, – равнодушно пожал я плечами, словно речь шла о чем-то совершенно незначительном, и вновь стал разглядывать трость.
Мастер, конечно, поработал на славу. Красивая вещь, и чудеснейшая резьба по дереву – пляшущие горностаи. В Золяне эти животные считаются вестниками, приносящими сообщения от мертвых. В Хагжите, где их никто никогда не видел, вполне могут перепутать с крысами.
– Я могу его услышать? – Стенен терял терпение.
– И даже увидеть. – Я заозирался. – У тебя есть где-нибудь зеркало?
Несколько секунд он не понимал, на что я намекаю, затем его лицо окаменело, а взгляд стал злым.
– Ты пьян?
– Нет.
– В таком случае, это не смешно.
– Разве похоже, что я шучу?
– Вижу, ты не в своем уме. Убирайся прежде, чем я разозлюсь!
Я сделал несколько шагов к нему:
– А что же будет, когда ты разозлишься, Стенен? Неужели расскажешь магистрам о том, что я обвинил тебя в убийстве Шуко?
– Конечно, – хладнокровно произнес тот. – У тебя нет никаких доказательств. Твое слово против моего. Ради бога, пусть они проведут расследование, препятствовать не стану. Мы все зря потратим время. И после совет спросит с тебя. Так что лучше уйди сам, и я обо всем забуду.
– Если честно, Стенен, я одного не понимаю. Зачем было самостоятельно покупать яд? С таким же успехом ты мог прокричать о содеянном с балкона. Такой глупости я от тебя не ожидал.
– Мое терпение лопнуло! – Он оперся руками о подлокотники кресла, резко встал, хотя его ноги все еще оставались в тазу с остывающей водой. – Убирайся!
Сперва я хотел ударить его палкой в лицо, но побоялся сломать челюсть до того, как он признается, так что со всей силы заехал ему в бок. Он, не ожидавший такого, охнул от боли, покачнулся и всей своей тушей грохнулся на пол. Таз перевернулся, вода хлынула по полу, лизнув мне ботинки и замочив одежду магистра.
– Мои ребра, сукин ты сын! – взвыл Стенен, как только смог отдышаться.
– Всего лишь сломаны. Ну, я надеюсь на такое приятное развитие событий, – вежливо сказал я, крутанув трость в руке.
– Тебе конец! – прохрипел он, садясь.
Вид у него был потрясенный.
– Возможно, – не стал отрицать я, больше не улыбаясь. – Но, боюсь, ты его уже не увидишь, магистр.
– Я этого не делал, сумасшедший идиот! Мне вообще нет никакого дела до этого чертового цыгана!
– Я бы поверил тебе, не приди ты на совет с этой замечательной палкой. – Я ткнул ею ему в грудь, и Стенен упал на спину.
Надо сказать, мне это не доставляло удовольствия. Почти не доставляло. Будь моя воля, я просто бы сразу прикончил его, без всяких избиений.
– Ты! – поперхнулся тот. – Тебя распнут! Нет никаких доказательств! Тебе никто не поверит! Николо! Николо!
Я понял, что он зовет слугу, и не слишком сильно огрел его по плечу.
– Твой лакей не появится, магистр. И ты, кажется, не понял всю серьезность ситуации. Мне плевать на доказательства. Главное во всем этом – я знаю, что ты подсыпал отраву в вино и подсунул бутылку Шуко. Все остальное не важно. И знаешь почему? Потому, что я не пойду к магистрам или городским властям. Я сам свершу суд над тобой.
– Ты не мож…
Я ударил его по голени, и он взвыл.
– Ну-ка, еще раз скажи, что я могу, а чего нет.
– Я ничего не делал! Я невиновен!
– Не старайся. И не ори. Сюда никто не придет. И тебя никто не услышит. За смерть Шуко ты ответишь. Передо мной. И прежде, чем ты умрешь, я постараюсь сломать тебе все кости. Превращу их в порошок, а тебя в отбивную.
Он попытался отползти:
– Зачем ты это делаешь?!
Я с удивлением поднял брови:
– Быть может, мы с цыганом и не были близкими друзьями, но сражались плечом к плечу. Мы довольно многое пережили вместе, а теперь он в могиле. А ты жив. Я считаю это несправедливостью.
– Хорошо! Хорошо! – Он явно счел, что говорит с умалишенным. – Я признаюсь!
Я расхохотался, размахнулся, и трость прошелестела в опасной близости от его лица, так что он взвизгнул.
– Ты меня не слушаешь! Мне плевать, признаешься ты или нет. Не будет никакого суда, магистров и прочей ерунды. Я не дам тебе шанса выкрутиться.
– Ты сумасшедший! – Теперь на его лице появился ужас.
– Рад, что ты это понял, – отвесил я поклон.
– Если ты убьешь меня, тебе не спрятаться! Рано или поздно тебя найдут! И даже Гертруда больше не спасет.
– А мне плевать. Пожалуй, для начала я раздроблю тебе пальцы на руках, – сказал я, занося трость для нового удара.
Он оскалился и наконец-то крикнул:
– Убей его! Чего ты ждешь?!
Дверь в темной половине комнаты лопнула точно мыльный пузырь, разлетелась на лучины, и размытый силуэт ринулся на меня. Я был готов к этому, так что швырнул фигуру и отшатнулся назад, сбрасывая с пальцев дремлющий знак.
Я не попал ни в первый, ни во второй раз, но темная сущность, чтобы избежать гибели, невероятно быстро отклонилась в сторону, прекратив атаку, замедлилась и встала у выхода из комнаты так, чтобы я не смог убежать. Это был худой, изможденный мужчина с серым пористым лицом и глубокими складками вокруг рта. Ничем не примечательная душа, если бы не пальцы, заканчивающиеся восьмидюймовыми когтями, сотканными из тьмы.