Проклятый город. Однажды случится ужасное...
Шрифт:
— Как это?
— Мадлен Талько устроила самосожжение…
— Ее опознали?
— Конечно! Именно по данным ДНК-экспертизы в картотеке мы и смогли установить, что это ее кровь была на зеркале.
— Продолжай.
— Элио Талько повесился еще во время предварительного следствия, еще две их родственницы устроили самосожжение по примеру Мадлен… в тюрьме.
Бертеги пристально посмотрел на Клемана — казалось, отдельные слова тот может произносить лишь с некоторым усилием, примерно как немцы в 1950-е годы, когда им приходилось произносить слово «наци». Однако сообщенная лейтенантом информация была ранее неизвестна комиссару. Когда начальство
— Самосожжение в тюрьме? — удивленно переспросил он.
— Да, — ответил Клеман почти шепотом, словно на исповеди. — Кажется… точно я не знаю, но вроде бы они убедили своих сокамерниц им помочь.
— Убедили?..
— Да… более или менее. Девушки практически ничего не смогли рассказать — они были в состоянии шока.
— Продолжай, — кивнул Бертеги, воздержавшись от комментариев.
— Франсуаза Мерисс, учительница, допущенная в круг семьи Талько, стала в некотором роде звездой. Ей приходили письма со всего света от дьяволопоклонников и прочих чокнутых…
— Ясно… А что конкретно они делали, все эти люди?
— Точно этого так и не выяснили… То есть известно, что они убивали детей, это да. Но насчет остального все смутно. Официально у них был свой бизнес — виноделие, недвижимость… по сути, им принадлежала половина города. И не только. У них были весьма высокие покровители во Франции и другие связи по всем миру… Но это вселишь верхушка айсберга…
— То есть?
— Это примерно как с «делом Дютру»… Многие следователи и журналисты были убеждены, что он — лишь звено в цепи, но судьи отвергали идею существования самой цепи как таковой. [15] С Талько та же история: хотя эта семья и не звено цепи, скорее уж кастет на ней, — но сама цепь разрушена. Можно было бы, конечно, отыскать какие-то следы в поместье Талькотьер, но оно сгорело вместе с Мадлен Талько — буквально за пару минут до приезда полиции. Знаете, что мне сказал капитан пожарных?
15
Бельгийский убийца-педофил Марк Дютру в 1985 году был приговорен к 12 годам тюремного заключения, но отсидел всего 6 лет, после чего был отпущен «за примерное поведение». Дело Дютру и Утросское дело (см. предыдущее примечание) принято считать «издержками толерантности».
Бертеги отрицательно качнул головой.
— Что он никогда в жизни не видел, чтобы каменный дом, да еще такой огромный, сгорел так быстро. Это было похоже на извержение вулкана… Как будто старуха Талько решила забрать с собой дом на тот свет…
Бертеги вздохнул. Рано или поздно разговор сворачивал на одно и то же: призраки, сверхъестественные явления, силы зла… даже про себя он не мог произнести этих слов иначе как с иронией.
— А почему Талько все-таки попались? Если у них были высокие покровители и связи по всему миру, они ведь могли этого избежать?
— Из-за семейства Андреми.
— Андреми? — удивленно переспросил комиссар. — Семья этого…
— Ну, точнее, из-за его матери. Талько создали некую… общину со строгой иерархией. И с Мадлен Талько во главе. Ее правой рукой долгое время была Матильда Андреми. В точности неизвестно, что между ними произошло — вообще никого из арестованных невозможно было заставить говорить! — но, очевидно, что Матильда Андреми стала каким-то образом расшатывать всю организацию изнутри.
— Она до сих пор в розыске, не так ли?
— Да, она и некоторые другие. Но прежде всего она — поскольку она обладала большой властью внутри группировки…
Клеман замолчал. Бертеги тоже хранил молчание, про себя размышляя. Некая гипотеза, еще смутная, понемногу вырисовывалась в его мозгу, хотя ему по-прежнему не хватало деталей, чтобы она стала достаточно убедительной. Например, тела… тело ребенка, принесенного в жертву на алтаре…
— Значит, никаких следов, ведущих к Матильде Андреми? — наконец спросил он.
— Никаких. Как я уже говорил, у всех этих людей были высокие покровители. Это что-то вроде масонской ложи, только вывернутой наизнанку. Матильда Андреми исчезла во время пожара, и теперь она может быть где угодно — где-нибудь на Багамах или вроде того. И хотя она официально объявлена в розыск, в ходе судебного процесса ее имя почти не упоминалось. Словно бы, помогая нам, она купила себе неприкосновенность. Но, — добавил Клеман после некоторого молчания, — считайте, что я вам этого не говорил.
— А остальные члены семьи Андреми?
— Большинство из них покинуло Лавилль. Ее сын мертв, как вы знаете…
Да, не знать об этом было невозможно: совершив убийство шестерых детей в парижском регионе, Пьер Андреми был застигнут на месте преступления, когда уже собирался убить седьмую жертву. Ему удалось бежать, после чего он совершил самосожжение (теперь, после сведений, полученных от Клемана, этот поступок казался Бертеги имеющим некоторое символическое значение, а не просто выходкой сумасшедшего), видеозапись которого была разослана нескольким телекомпаниям. Почти все они продемонстрировали кадры того, как красивый молодой человек с магнетическим взглядом обливает себя бензином и без колебаний щелкает зажигалкой. Эта трансляция вызвала многочисленные дискуссии относительно подлинности записи и морального ущерба, нанесенного телезрителям.
— Кажется, именно после его смерти его мать принялась расшатывать организацию, — сказал Клеман.
— Как это?
— Ну, я сам точно не знаю… но, кажется, передача силы по наследству имела для них большое значение… Для них была важна преемственность, скажем так. Эти люди, — на лице Клемана появилась гримаса отвращения, — как будто все еще живут в Средние века…
Преемственность…О том же самом говорил и Либерман. О магических способностях, передаваемых по наследству.
— Но этого, конечно, вы не прочитаете ни в одном досье, — сказал Клеман, кивая на стоику дел, лежащую перед Бертеги.
Тот вопросительно взглянул на подчиненного.
— Этого не было ни в чьих показаниях. Все эти сведения — из разряда «говорят, что…». Вы же знаете, как это происходит: встречаешься с какой-нибудь старой дамой, которая некогда знала Матильду Андреми, и она за чашкой чая с бисквитами рассказывает вам пару-тройку любопытных вещей… Или с антикваром, который снабжал семью Талько предметами старины… и тот пересказывает вам, что ему иногда доводилось слышать, — и, разумеется, добавляет, что он вам ничего не говорил.