Проклятый город. Однажды случится ужасное...
Шрифт:
Бертеги понимал, о чем речь. Проведя в Лавилле несколько месяцев, он уже начал понемногу разбираться в здешней необычной системе коммуникации — чем-то вроде азбуки Морзе, состоящей из вздохов, взглядов искоса и усмешек в уголках губ.
— Но зато, — продолжал Клеман, — в этих папках будет все остальное: показания, переданные в суд, копии судебных протоколов…
— Но сколько всего человек было допрошено? Пятьдесят, сто?
— Да, около ста, — кивнул Клеман. — Но далеко не все материалы были переданы в суд. Как вы знаете, многие из них пропали. Не говоря уже о том, что
Бертеги еще раз взглянул на стопку досье: действительно, она была даже меньше, чем могла бы быть стопка материалов по делу распространителей экстази.
— И разумеется, там ни разу не всплывает фамилия Ле Гаррек… или Вильбуа, — полуутвердительно сказал он.
— Нет…
— Как и Рошфор…
— Нет, насколько я знаю… но, может быть, проверить дальних родственников, всяких дядюшек и тетушек?
Бертеги не мог сдержать легкой улыбки: Клеман полностью подтверждал его теорию насчет лавилльской азбуки Морзе — он задал вопрос вроде бы самый обычный, но насквозь пропитанный подозрительностью.
— Клеман, я хочу, чтобы впредь ты мне докладывал обо всем, что покажется тебе хоть немного подозрительным, — сказал он. — Неважно, что это будет… все, что выходит за рамки обычного.
— Например, пропажа кюре из Сен-Мишель? Вы поэтому хотели меня туда послать?
— Именно. Может быть, ничего страшного, и он просто ушел по своим делам… а может, и нет. Позже я скажу об этом и всем остальным ребятам… а пока езжай. Буду ждать твоего доклада.
— Хорошо, — в очередной раз кивнул Клеман и, опять же после некоторого колебания, добавил: — После того самоубийства произошло уже довольно много странного…
— Какого самоубийства?
Теперь в придачу к ушам у Клемана порозовели и щеки, в результате чего вся его физиономия превратилась в палитру красных, розовых и малиновых оттенков.
— Ну, вы же помните, месяц назад… подросток натянул на голову мусорный мешок и затянул веревку…
— И какая связь?..
— Его родители… Я их знал. Именно поэтому я тогда потребовал начать расследование.
— Родители?
— Да… Они тоже не упоминаются в этих досье, но у них рыльце в пушку. Я это точно знаю, потому что я их допрашивал по «делу Талько»…
Клеман посмотрел на комиссара долгим взглядом («три тире» по лавилльской морзянке) и направился к выходу. У порога он замедлил шаг и сказал, как будто ни к кому не обращаясь, с нейтральной, даже равнодушной интонацией:
— Все же интересно было бы узнать, куда подевалось бычье сердце…
Глава 53
Кабинет Клеанс Рошфор, несмотря на свои внушительные размеры, больше напоминал будуар кокетки, чем рабочее помещение, где подписываются контракты и счета: Одри увидела там широкий бархатный диван, большой стол в стиле ар-деко, множество растений и цветочных композиций. Офис располагался в старинном здании с барельефами на фронтоне. Все это совершенно не соответствовало стандартным представлениям о современном офисе косметической фирмы с его неизбежным интерьером в стиле хай-тек.
«Мадам президент» общалась по телефону.
Не прерывая разговора, она мельком взглянула на вошедшую Одри и кивком указала ей на пустое кресло напротив своего стола.
Одри невольно подумала, так ли уж правильно поступила, согласившись приехать. Чего хотела от нее жена Антуана? Почему секретарша переключила вызов сразу на главу фирмы, услышав имя Даниэля Моро? Ее отчего-то встревожило это имя, или… имя той, кто его спрашивал? По правде говоря, Одри с трудом могла осознать, что в самом деле находится в кабинете Клеанс Рошфор, — еще полчаса назад она была в своей спальне, и такая резкая перемена обстановки подействовала на нее ошеломляюще.
Она села и, чувствуя себя очень неуютно, стала ждать, наблюдая за «мадам президент» во время работы. После того что она узнала от Николя о его отношениях с Клеанс, Одри разглядывала ее с любопытством, словно старую знакомую, встреченную после долгих лет разлуки, пытаясь понять, что осталось от той обворожительной девушки-подростка в сидящей перед ней женщине.
Ничего, наконец решила Одри. Абсолютно ничего. В своем строгом и элегантном костюме, должно быть, стоившем целое состояние, с идеально уложенными волосами, так чтобы подчеркнуть аристократические скулы, в очках от Диора, Клеанс Рошфор полностью утратила хрупкое очарование и всю непосредственность юности. Теперь это была типичная женщина из высших кругов — «дочь такого-то», «жена такого-то», «бывшая любовница такого-то», властная, могущественная, светская, красивая и сухая. Иными словами, заключила Одри, настоящий дракон.
— Найдите мне кого-нибудь в Калифорнии, где умеют нормально улыбаться! И потом, нужна здоровая девушка, а не анорексичка! Мы рекламируем не андеграунд…
Клеанс Рошфор резко положила трубку. Потом, не глядя на Одри, закрыла папку, сняла очки и с раздражением глубоко вздохнула.
— Итак, — произнесла она, улыбаясь своей фирменной холодной улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего. И Одри мгновенно разозлилась на себя за то, что приехала, да еще в таком виде — кое-как причесавшись, наспех накрасившись, в джинсах, свитере и ботинках… но увы, у нее не было времени, чтобы придумать что-то получше.
Одри понимала, что ей предстоит выдержать борьбу, правил которой она не знает и которую, судя по всему, проиграет по очкам в первом же раунде.
— Я понимаю, что вы удивлены, мадам Мийе, — начала Клеанс, не тратя времени на извинения и любезности, — моя просьба действительно была слишком неожиданной, но, как вы могли понять из моего недавнего разговора, мы сейчас выпускаем новую продукцию, а такие периоды всегда немного… стрессогенны. Во всяком случае, надолго я вас не задержу и перейду сразу к сути дела: оставьте Антуана в покое.