Проклятый Легион
Шрифт:
Кроме того, нельзя забывать о киборгах — тех самых созданиях, которые сыграли такую важную роль в уничтожении третьего копья и в обороне форпостов, подобных тому, что на Фрио II.
Да, Позин—Ка с нетерпением ждал боя. Но ему следует быть осторожным. В прошлом люди уже не раз проявляли удивительную находчивость и теперь будут сражаться на своем поле. Раньше он обвинял других в чрезмерной уверенности, а сейчас сам должен постараться избежать этой же ошибки. Вот почему он подождет, пока весь его флот выйдет из гиперпространства, и только тогда начнет ту развернутую атаку, которую злополучный Нибер—Ба должен был провести, но не провел.
И все же у хадатанина было отличное настроение и он позволил себе еще немного повозиться с террариумом.
Непрерывно шептали кондиционеры, лампы горели не мигая, и минуты скатывались с настенных часов с неумолимой точностью. Хадатане уже некоторое время находились на орбите Альгерона и собирали силы, готовясь стереть Легион с лица планеты. Они не делали попыток связаться с людьми, не выдвигали никаких условий, и только их лазутчики, роботы и глаза–шпионы постоянно просачивались на Альгерон.
От всего этого Сент—Джеймс стал усталым и раздражительным. Наташино присутствие только усиливало его досаду, так как он предпочел бы проводить время с ней, а не со своей работой. Поэтому радиста он встретил неприветливо.
— Ну что теперь?
Радист, ветеран с десятилетним стажем, даже не вздрогнула.
— У нас ЧП, сэр. Человек, называющий себя бывшим старшим сержантом Уильямом Були, проник в сеть три. Мы вызвали его файл, обнаружили, что он находится в самовольной отлучке, и задали кучу вопросов, чтобы подтвердить его личность. Он хочет поговорить с вами.
Сент—Джеймс нахмурился.
— Но как?
— Он раскопал передающую станцию 856–К, обезвредил мины–ловушки и использовал ручной аппарат. Кажется, он возглавлял тот патруль, который закапывал этот самый блок.
— Велите ему застрелиться. Это избавит нас от хлопот.
Радист стояла на своем.
— Он утверждает, что говорит от лица объединенных племен, сэр.
— Племен? Объединенных? С каких это пор? Радист пожала плечами:
— Понятия не имею, сэр. Старший сержант утверждает, что они объединились и готовы сражаться с хадатанами.
Неужели это правда? Если да, тогда совсем другое дело. Сент—Джеймс почувствовал, что его усталость как рукой сняло.
— Я поговорю с ним. Какой канал?
— Шестой, сэр.
Сент—Джеймс коснулся кнопки и сказал в микрофон:
— Були?
Голос на другом конце провода прозвучал так ясно и четко, будто Були находился в соседней комнате.
— Здравствуйте, генерал. Спасибо, что ответили на мой звонок.
— Что это за чепуха насчет объединенных племен и сражения с Хадатой?
Яма была около восьми футов глубиной. Передающая станция состояла из зеленого ящика, размером с небольшой чемоданчик. Укрепленные кабели входили в блок с одной стороны и выходили с другой. Роботы, роющие траншеи, проложили бесконечные мили кабеля, и это значило, что у Легиона будет отличная связь, даже если все радиочастоты начнут глушить.
Були прислонился спиной к стенке ямы и почувствовал, как холод проникает сквозь куртку. Понадобилось больше восьми часов, чтобы докопаться до этой передающей станции, и еще два, чтобы обезвредить мины. Его мышцы болели, руки были в волдырях, и наа уже старались держаться с наветренной стороны от его пропотевшей одежды.
— Это не чепуха, сэр. Наа испытывают сильную неприязнь к хадатанам и готовы воевать.
Возбужденный подобной перспективой, Сент—Джеймс позволил себе на минуту забыть о дезертирстве Були.
— Рад слышать это. Помощь нам бы пригодилась. Скажите, старший сержант, сколько воинов могут дать наа?
— Примерно двести пятьдесят тысяч сэр.
— Что насчет оружия?
— Обычная смесь из их собственного и нашего. Сент—Джеймс подумал вслух:
— Ну, мы не сможем вооружить их всех, но чертовски несомненно можем дополнить то, что у них уже есть. А что насчет командования? Они последуют приказам?
Були постарался не думать о том, что Твердый и Сладость Ветра смотрят на него с поверхности, что холод проник под его одежду, и что его рука дрожит. Следующая часть разговора будет щекотливой, очень щекотливой, и он должен быть внимателен.
— Ну, сэр, это смотря по обстоятельствам.
— По обстоятельствам? По каким обстоятельствам? Були следовал приказам всю свою взрослую жизнь
и бросить вызов офицеру было чрезвычайно трудно. Он с трудом сглотнул.
— Смотря по тому, кто отдает эти приказы. — Потребовалось сознательное усилие воли, чтобы опустить в конце «сэр».
Сент—Джеймс вцепился пальцами в мягкую кожаную обивку. Все ясно. Наа последуют приказам, но только от Були, и только, если будут удовлетворены его требования. Гнев закипел в душе Сент—Джеймса и грозил перекинуться на его голос. Генерал заставил его улечься. Слишком много поставлено на карту, чтобы называть Були теми именами, какие он заслуживал. Но всякое сочувствие к плачевному положению бывшего сержанта и склонность простить то, что он сделал, оказались бесповоротно убиты. Голос Сент—Джеймса был холоден, как горный снег.
— Понятно. И кого же они послушают? Були стиснул провод.
— Они послушают меня.
Сент—Джеймс старался сдержаться, но не сумел.
— Ну конечно!
Услышав этот сарказм, Були почувствовал боль.
— Верьте, чему хотите, генерал, но Легион выживет, а это главное.
— Главное? — переспросил Сент—Джеймс. — Ты не хочешь ничего взамен? Прощения? Денег?
— Нет. Но я хочу кое–чего для наа. Во–первых, поддержки для тех семей, кто потеряет кормильцев. Во–вторых, медицинской помощи их раненым. И компенсации за использование Легионом Альгерона.