Проклятый Легион
Шрифт:
Черт бы все–таки побрал Сладость Ветра. Привела человека сюда, а отец теперь карабкайся. Он слишком стар для таких прогулок, а кроме того, все подобные тропы кончаются на каком–нибудь высоком и каменистом плато.
Впрочем, какой–то смысл в этом есть, мысленно поправил он себя. Эти двое — изгои, и вряд ли бы их пустили в деревню. Факт, который все еще заставлял его чувствовать себя виноватым. А принимая во внимание бандитов, которых надо избегать, и Легион, за которым надо следить, это высокогорное плато — отличное место, поскольку предлагает суровое, но готовое убежище.
Часть скалы выдавалась наружу. Твердый позволил дуту самому обогнуть ее и снова подобрал поводья. За выступом тропа чуть расширилась, и наа уже собирался ударить животное ногами в бока, как прозвучал винтовочный выстрел. Камень впереди подпрыгнул и полетел в пропасть.
— Оставайся на месте.
Твердый натянул поводья. Дут остановился. Вождь поднял руки к груди, ладонями наружу. Ветер сорвал его слова.
— Не такого приветствия ждал я от своего будущего зятя.
После небольшой паузы последовал еще один приказ:
— Размотай шарф.
Твердый размотал и почувствовал, что сотни крошечных ледяных пушечных ядер осыпали его лицо. Теперь голос раздался ближе, но наа продолжал смотреть прямо перед собой.
— Ты один? — Да.
— Хорошо. Следуй по тропе. Я пойду за тобой чуть погодя.
Твердый снова обмотался шарфом, пнул дута, чтобы тот шел вперед, и ухмыльнулся. Були никому не доверяет, и это хорошо. Жизнь его дочери будет зависеть от бдительности легионера.
Тропа вилась через древний скальный обвал. Твердый увидел следы от камней там, где Були и Сладость Ветра столкнули с дороги недавно упавшие валуны, и подивился их энергии.
Миновав обвал, тропа круто пошла вверх, повернула в каменистую теснину и закончилась на подметенном ветрами плато. От налета снежной крупы все сделалось белым. Полуразрушенные каменные стены показывали, где стояли древние ветроломы. Наа, которые жили тут в древности, были или очень выносливые, или настолько отчаянные, что предпочли суровости гор опасностям долины.
Камень отскочил от его плеча. Твердый улыбнулся. Человек, привыкший к избытку боеприпасов, дал предупреждающий выстрел. Его дочь, зная, что каждая пуля драгоценна, бросила камень. Ее голос был тонкий, но звучал решительно. Краем глаза вождь видел пистолет, и рука, держащая его, была твердой, как скала.
— Покажи свое лицо. Твердый размотал шарф. Она заколебалась.
— Отец?
Твердый почувствовал комок в горле. Он с трудом заговорил.
— Кто же еще проделает весь этот тяжкий путь ради чашки твоего чая?
Твердый перекинул левую ногу через шерстистую шею дута и спрыгнул на землю. Дочь бросилась в его объятия, прижалась лицом к его груди. Ее запах заполнил его ноздри, и Твердый был рад, что она не видит его слез. Он вытер их о ее капюшон.
— Значит, ты предпочла жить жизнью брелл, а не буки.
Сладость Ветра засмеялась и напомнила ему того детеныша, который резвился когда–то у его ног.
— Пойдем! Я напою тебя чаем, за которым ты приехал!
— Не так сразу, — пожурил Твердый. — Сначала припасы, которые я привез вам… потом дут.
Едва они сгрузили два огромных седельных вьюка с едой, как появился Були. Белая зимняя одежда делала его почти невидимым на фоне засыпанных снежной крупкой камней. Мужчины осторожно разглядывали друг друга. Ни тот, ни другой не знали, что говорить, и оба желали некоего божественного вмешательства. Но вот Твердый протянул руки. Слова дались ему легче, чем он думал.
— Моя дочь любит тебя, человек, и для меня это достаточно хорошо.
Були ухмыльнулся и приложил свои ладони к ладоням вождя. Их пальцы сплелись.
— Спасибо, Дальнепуть… и у меня есть имя. Билл Були. Твердый нахмурился.
— Это не имя… это набор звуков. Долгобег Убивающий Бандитов. Вот это — имя.
Були покачал головой в притворной капитуляции и повел дута в пещеру, где квартировали их собственные животные. Бросив ему охапку сена, он вернулся к Твердому.
Они заняли лучшее из подземных жилищ. Шкура дута у входа задерживала ветер, и винтовая лестница вела вниз в общую комнату. Внутри пещеры было просторно. В древнем очаге горел огонь. Как принято у наа, очаг топился пометом дутов. Дыма было очень мало, а тот, что был, уходил наружу через воронкообразную трубу. На стенах тут и там висели красочные одеяла. Були и Сладость Ветра усердно поработали, чтобы придать уют своему жилищу, и Твердого это впечатлило. Человек вывалил один из седельных вьюков в нишу, и Твердый сделал то же самое со вторым.
— А у вас тут хорошо, очень хорошо, в самый раз для стареющего отца. Я привезу свои вещи и вселюсь.
Сладость Ветра засмеялась и вся засветилась от удовольствия. Ее мечта сбылась. Видеть их обоих здесь и довольных друг другом — это все, на что она могла надеяться. Конечно, не считая малыша… но о нем знала только она.
— Иди сюда, — сказал Були, подзывая Твердого к очагу. — Погрейся и расскажи нам о путешествии. Как ты нашел нас?
Твердый снял плащ и поднес руки к огню. Он ухмыльнулся.
— Это было так же просто, как идти по одной из дорог, что строит Легион. Детеныш с завязанными глазами мог бы сделать это.
Були насмешливо фыркнул.
— Может быть, если бы я был один. Но впереди шла Сладость Ветра.
Твердый хихикнул.
— Тогда понятно. Дело в том, что мне пришлось довольно долго искать вас. Моя дочь умеет делать жизнь исключительно трудной, когда захочет. В ближайшем будущем ты в этом убедишься.
Сладость Ветра состроила гримасу, Були засмеялся, и восхитительные запахи заполнили пещеру, когда обед закипел. Только после того, как они поели и устроились, — кто сидя, кто лежа, — вокруг очага, разговор стал серьезным. Були задал вопрос, прозвучавший как утверждение.
— Шла война. Мы видели инверсные следы самолетов, когда было светло, и вспышки взрывов, когда было темно.
Твердый жестом выразил согласие.
— Правда. Пришли другие люди. Они разрушили форт и провели много боев.
У Були сдавило горло.
— Разрушили Камерон? Никогда!
— «Никогда» — время дураков, — ровно сказал Твердый, ковыряя в зубах косточкой. — Верь мне, когда я говорю, что форт сровняли с землей. Но это звучит хуже, чем есть на самом деле, потому что все до единого люди ушли из форта еще до его разрушения и взяли с собой сброд из Городка наа.