Проклятый манускрипт
Шрифт:
— Я уже велела запрягать, — сказала Гизела, когда они входили в арку ворот. — Твой багаж еще в комнате.
Афра молча кивнула. И вдруг женщины бросились друг другу в объятия и расплакались. Афра охотнее всего оттолкнула бы Кухлершу, по крайней мере того требовало все ее существо, но она не могла этого сделать. Она беспомощно обнимала Гизелу.
— Лошади готовы! — В воротах появился хозяин, и женщины отпустили друг друга.
Гизела на мгновение остановилась. А потом сказала, обращаясь к Афре:
— Мы обе поедем дальше в Венецию.
Афра удивленно поглядела на нее.
— Но ты же собиралась в Вену! Зачем тебе в Венецию?
— Ну и что? Собственно говоря, мне все равно, где продавать товар — в Вене или в Венеции, так что какая разница?
— Не знаю, — ответила Афра, растерявшись от изменения намерений Кухлерши, — я не разбираюсь в торговле тканями. Но разве ты сама не отговаривала меня от поездки в Венецию?
— Я много чего говорю, когда дни долгие, — смеясь, ответила Гизела.
И в тот же день они выехали в направлении Венеции.
Перевал через Тауэрн, до которого они добрались на следующий день, был очень крут и труден, и кобылы просто выбивались из сил. Иногда Гизеле и Афре приходилось выходить из фургона, идти рядом и подталкивать его, чтобы преодолеть подъем. Обломки фургонов по краям дороги и останки погибших животных напоминали о драмах, разыгравшихся на южных дорогах.
На четвертый день, когда женщины совсем уже выбились из сил, они добрались до Драутской долины, где лежал оживленный городок Виллах, существовавший за счет находившихся неподалеку горных копей и множества торговых баз, обеспечивавших Аугсбург, Нюрнберг и Венецию. Несколько сотен лет назад доходному городку покровительствовал епископ Бамбергский.
На одном из многочисленных постоялых дворов, окаймлявших оживленную Рыночную площадь, женщины остановились передохнуть. Хозяин, взявший на себя заботу о выбившихся из сил лошадях, сказал, что погода благоприятствует и через три дня они будут уже в Венеции. С другой стороны, подозрительным было то, что вот уже три дня из Венеции не приезжала ни одна повозка.
Пока Кухлерша заботилась о поклаже и лошадях, Афра расспрашивала на других постоялых дворах, не встречал ли кто страсбургского купца Гереона Мельбрюге. Торговец тканями из Констанца сказал, что встречал однажды старого Михеля Мельбрюге, но это было несколько лет назад. А что касается молодого Гереона, все только качали головой и пожимали плечами. Афра начинала отчаиваться.
Внезапное притяжение друг к другу, возникшее между Афрой и Гизелой во время трудного путешествия, без всякой видимой причины превратилось в робость. Даже когда женщины, останавливаясь на постоялых дворах, спали в одной постели, они избегали всяческого проявления нежности, отшатывались даже от случайных прикосновений, словно боялись, что другая может это неверно истолковать.
Поэтому путешествие протекало большей частью в молчании. Часто они часами не говорили друг другу ни слова. Женщины наблюдали за ландшафтом, становившимся все ровнее. Долгое время их путь лежал вдоль высохшего русла реки, нерешительно изгибавшегося по выжженной солнцем равнине.
Около полудня третьего дня на горизонте показались темные столбы дыма. «Огонь чумы!» — пронеслось в голове у Афры, но она промолчала. Казалось, Гизела не придала этому никакого значения и, хлестнув коней, пустила их галопом. Старая утоптанная дорога вела прямо по равнине. Они добрались до цели быстрее, чем планировалось.
Уже давно женщинам не встречалось ни одной повозки. Поэтому они почти что обрадовались, когда им внезапно преградил дорогу мужик с алебардой, выглядевший очень решительно.
— Dove, belle signore?— крикнул им грабитель, и Гизела уже достала было монетку, чтобы откупиться. Но когда тот понял, что женщины приехали из-за Альп, он сказал на ломаном немецком:
— Куда путь, прекрасные дамы?
— Вы знаете наш язык? — удивилась Гизела.
Мужчина пожал плечами и развел руками:
— Каждый венецианец говорит на нескольких языках — если, конечно, он не дурак. Венеция — город мирового значения, если хотите знать. Вы в Венецию?
Женщины кивнули.
— А вы знаете, что в Венеции свирепствует чума? Посмотрите на огонь на островах. Они сжигают мертвецов, хоть это и противоречит учению святой матери Церкви. Врачи говорят, что это единственная возможность спастись от эпидемии.
Афра и Гизела обеспокоенно переглянулись.
— Официально, — продолжал мужчина, — никто не имеет права ни въехать в город, ни выехать из него. Так повелел Signoria,городской совет Венеции. Но Венеция велика, она состоит из множества маленьких островов, находящихся недалеко от берега. И кто будет это проверять?
— Если я правильно вас понимаю, вы можете перевезти нас в Венецию?
— Совершенно верно, belle signore!— Лицо мужчины постепенно становилось все приветливее. — Я Джакопо, рыбак из Сан-Николя, самого маленького из населенных островов лагуны. Если хотите, я перевезу вас и ваш груз на своей барке на Риальто, где живут купцы и торговцы. Что у вас за груз?
— Шерстяные ткани из Страсбурга, — ответила Гизела.
Джакопо негромко присвистнул.
— Тогда вам наверняка надо в «Фондако деи Тедеши».
Название «Фондако» было Гизеле знакомо. В этом здании на Риальто располагались базы крупнейших торговых домов Германии. И хотя она сама была всего лишь ничего не значащей вдовой прядильщика, женщина ответила:
— Да, нам нужно туда!
Рыбак предложил позаботиться о лошадях и фургоне, пока синьоры не уладят свои дела. Когда его спросили, что же он хочет за свои услуги, Джакопо заявил, что они наверняка договорятся.