Проклятый оборотень. История одной потерянной души
Шрифт:
Отношения матери и отца совсем испортились. Отец начал прикладываться к спиртному все чаще и пропадал неделями. Где он все это время был и что за работа была у отца, мальчик не знал. Когда тот возвращался домой, ругался с беременной женой и, бывало, бил ее. Мальчик видел нападки отца и ненавидел обоих. Отца за силу, которую применял, хотя не имел на это права, а мать за то, что не могла уйти от него, собрать силы и ударить в ответ.
– Как прошел день, милый? – услышал мальчик голос матери на кухне.
– Как обычно. Сондон направил своих ребят
– Когда ты переведешь меня в другое измерение? Мне очень тяжело, ты же знаешь, моя сила копится, и мне не справиться с ней в одиночку. Цер, ты слышишь меня? – послышался глухой удар, кажется, отец ударил по столу кулаком.
– Гайя, я тебе еще раз повторяю, надеюсь, в последний раз, если ты не прекратишь свои истерики… – снова удар, теперь хлесткий. Пощечина?
– Ты меня не слушаешь! Я говорю, что… схожу. С ума! – визжала мать.
– Еще раз позволишь себе подобное, и, клянусь богами, ты очень сильно об этом пожалеешь! – прошипел отец и наступила долгая оглушающая тишина. Глубокий вдох и отец продолжил:
– Все порталы перекрыты, и тебя никто не пустит, даже несмотря на то, что ты все еще моя жена…
– Что значит «все еще»? Ты на что намекаешь?
– Разговор окончен, уложи сына и иди спать.
А потом отец ушел. Просто утром собрал вещи и вышел за дверь.
Мать поняла, что не справится с двумя детьми, да и в таком неуравновешенном состоянии она не сможет дать мальчику-гибриду то, что мог дать отец. Почему он не забрал сына с собой? Ребенок перестал быть нужным, в один момент оказался одинок. Все чаще мать упрекала сына в том, что он похож на отца, срываясь на крик. Она закрывалась в комнате и подолгу рыдала в голос. Мальчик сходил с ума от волнения и несправедливости: разве он виноват, что похож на отца? Да и чем? Он любил мать, восхищался ею, никогда не обижал ее, жалел и хотел от нее тепла.
– Не надо, не подходи ко мне, не бей меня больше, – кричала мать, когда сын пытался прильнуть к ней, чтобы получить хоть долю той нежности, что мать дарила своему еще нерожденному ребенку в животе, она наглаживала его и напевала колыбельные, успокаивая. А мальчика отталкивала и гнобила.
– Нет, не смей со мной так разговаривать! Ты не имеешь права, я подарила тебе сына! И снова подарю, еще одного! Не кричи на меня, я не заслужила такого отношения! – кричала мать из кухни, когда мальчик играл на полу в машинки.
Тогда впервые на крик матери он выбежал на кухню в надежде, что отец вернулся. Но нет! Никого, кроме нее, в помещении не было.
– Мама, с кем ты разговариваешь? – мальчик хотел подойти к ней и обнять, даже руки потянул.
– Нет! – взвилась женщина, оттолкнула ладошки мальчика и бросилась бежать. – Не говори со мной так, не надо, ты пугаешь меня, не смей…
Однажды утром в момент прояснения мать подумала отдать сына в детский дом. Слишком навязчивый, постоянно
– Дорогой мой, ты должен остаться здесь, пока я не смогу забрать тебя обратно, хорошо? – она погладила его дрожащей рукой по щеке и смахнула упавшую слезу.
– Мама, почему ты так поступаешь? Я чувствую твою боль. Что происходит? – мальчик не мог понять, что заставляет его мать причинять боль себе и ему, чувствовал ее смятение, ее отчаяние. Был уверен, что мать не понимает, – она не собиралась его забирать обратно. Мать не в себе, и ей кажется, что когда все наладится, Веня будет снова рядом. Это временно. Но Верн уже тогда понял, что ничего не изменится, что он остается один.
– Ты так похож на отца, – она запрокинула лицо к серому, пасмурному небу и проморгалась.
– Ты поэтому меня оставляешь? Разве я в этом виноват? – мальчика захлестывало от злости. Он никогда не испытывал подобные чувства. Только чувствовал их от других, в основном от отца.
– Нет, дорогой, я просто… – ее лицо изменилось, наполнилось страхом и ненавистью, она снова вернулась в свое помутненное сознание и начала бредить. – Не заставляй меня говорить тебе, не смей манипулировать мной! Ты всю жизнь меня угнетал, загонял в угол и стремился подчинить! Темная, я не справлюсь со всем этим, я не смогу. – Она подняла глаза к небу и судорожно вздохнула. – Ты настолько сильно похож на отца, что, мне кажется, в один момент ты превратишься в него.
Снова с ним? Как понять, когда она говорит ему, а когда с мнимым собеседником? Верн путался и понимал, что ментально отстранился от нее полностью. Ее эмоции захлестывали его. И казалось, что он сам начинает сходить с ума и метаться внутри себя.
– Я не могу жить рядом с тобой, – она пожала плечами, и мальчик почувствовал в ней успокоение. Она что-то решила у себя в голове и смирилась, сама себе внушая, что так будет лучше для них обоих.
– Хорошо, я отпускаю тебя, – Верн взял тяжелую сумку с вещами и ступил на порог здания, кренясь от тяжести вещей.
Он обернулся, чтобы в последний раз посмотреть на мать, но она будто скрылась, растворилась в ночи.
В том здании, у которого его оставили, было разрушено все: сбитые стены, повсюду мусор и разбитые стекла окон, арматура и разбросанные кирпичи.
Стояли теплые июльские дни. Но ему было холодно оттого, что он один на всем белом свете. Никому не нужен. Верн сидел в углу и, обняв свою сумку, плакал. Горячие слезы текли из ясных глаз, унося все детское и теплое из его жизни. Наивность вытекала из него горькими порывами всхлипов. Вера и надежда в людей покидала ослабшее детское тело, делая его черствым и равнодушным. Больше никто не причинит ему боль, не оставит одного в большом мире и не бросит в океан безнадежности.