Проклятый остров

Кипарисова Елена

Так и не сняв капюшон толстовки, женщина потянулась за чашкой горячего ароматного чая, осторожно переняв ее из рук сына. На долю секунду в полумраке, мутном от жара, мелькнули ее запястья, когда рукава кофты слегка поползли вверх. Игорь удивленно моргнул, не уверенный в том, что видел и видел ли вообще - темные глубокие синяки, словно черные браслеты, нарисованные кусочком угля.

– Это отец?
– Мысль была абсурдной, но в тот момент парень точно не мог мыслить здраво.

– Забыла снять украшения, вот они и окислились.

Оголенные

участки кожи вновь скрылись под плотной тканью, а Игорь сделал вид, что поверил, хотя ни разу в своей жизни не видел, чтобы мать носила браслеты, тем более отправляясь в "дикий отпуск". Не в силах ни секундой больше находиться в этой парилке, парень не стал спорить, выскользнув наружу и делая глубокий жадный вдох. Сейчас дневная температура не казалась ему уж столь нестерпимо высокой. Алексей сидел у костра, задумчиво вороша прогорающие угли, его выдавали плотно сжатые губы и нервные подергивания головы, будто мысленно он перебирал в голове все ругательства, которые когда-либо слышал в своей жизни.

– Пойдем за отцом?

– Сам вернется.
– Брат был категоричен, даже не обернувшись в его сторону.
– Он бросил их здесь одних.

– Как Алиса?

Взгляд Леши был красноречивее любых слов: ярость, скопившаяся в них, сбивала наповал, вызывая одновременно страх и молчаливое благоговение. Игорь никогда не видел брата таким, даже не представляя, что тот вообще способен на подобные сильные эмоции. Всегда спокойный и уравновешенный, но не сейчас - его заменил практический обезумевший незнакомец, замкнутый в себе и от того еще более опасный.

– У мамы на руках странные отметины.
– Парень понимал, что сейчас не самое удачное время об этом говорить, и стоило подождать, пока брат немного успокоиться, но поведение женщины действительно его пугало.
– Как он наручников.

– Наручников?
– В голосе засквозило столько сарказма, что Леше даже не нужно было крутить пальцем у виска.

– На запястьях какие-то отметины. И она все время сидит укутанная в теплую одежду в закрытой палатке. Там температура под +50. Это разве нормально?

– Не очень.
– Он глянул в сторону родительской палатке и устало вздохнул.
– Мам, как ты себя чувствуешь?

– Ребят все в порядке.
– Звук вышел приглушенным, словно женщина находилась за несколько сотен метров от них.
– Может, разогреете себе что-нибудь поесть? Еще осталось несколько банок со спагетти, а в рюкзаке заначка персиков.

– Ты к нам не выйдешь?

– Нет, я хочу отдохнуть. Наверное, перегрелась на солнце.

– Тогда тебе, как минимум нужен холодный компресс.

Алексей не стал слушать ее протестующего бурчания, взяв из небольшого шатра с общими запасами, стоящего в глубокой тени и практически скрытого низкими, но густыми кустарниками, бутылку чистой относительно прохладной воды и маленький чемоданчик для оказания первой помощь, и, прихрамывая, скрылся в родительской палатке.

– Отец это сделал?
– Тишина.
– А кто тогда? Откуда эти синяки?

Поборов желание спрятать голову в песок, Игорь все-таки встал и подошел поближе, держась на расстоянии метра, но все равно чувствуя волны жара, как будто внутри пылало свое собственное солнце. Из-за широкой спины брата он не мог разглядеть лица мамы - ненавистная толстовка грудой тряпья валялась поодаль.

– Наверное, просто отек от перепада температуры или давления. Я так уже проснулась.

– Ты думаешь, я в это поверю? Не отличу механические повреждения? Тут даже следы от пальцев. Отец поэтому ушел? Вы поссорились?

– Да ни при чем тут он!
– начинала нервничать и раздражаться женщина, с силой выдергивая свои руки из его осторожного, но твердого захвата.
– Лучше позаботься об Алисе.

– С ней все будет хорошо, - сквозь зубы процедил мужчина.
– Покажи шею. Это что, от веревки?

– Думаю, шнур от спальника обмотался ночью. Я проснулась от того, что меня что-то душило.

Леша обернулся и бросил скептический взгляд на брата, тот только покачал головой - в эту историю слишком сложно было поверить, даже с его богатой фантазией. Полумрак не давал ясно разглядеть, насколько серьезны повреждения, рисуя на лице и теле женщины глубокие жесткие тени, то ли скрывая, то ли наоборот подчеркивая синяки.

– Что у тебя болит?
– У Леши даже не было мысли, что при таких травмах она могла ничего не чувствовать.
– Чувствуешь тошноту? Головокружение?

– С чего вдруг?

– Может быть сотрясение.

– Я не падала. Я легла спать, плохо спала, а проснулась уже с синяками.
– Женщина нервничала, ожесточенно размахивая руками и начиная повышать голос, словно пытаясь перекричать шумную толпу.
– Со мной все нормально.

Леша проделал еще кое-какие стандартные врачебные манипуляции - проверив пульс, реакцию зрачков, горло - судя по выражению его лица не сильно успокоившись, его взгляд оставался цепким и напряженным.

– На всякий случай, выпей вот это и ложись отдыхать. Если что-то будет тревожить, сразу зови меня или Игоря, не терпи до последнего.

Женщина кивнула, скорее от облегчения, что эта экзекуция наконец-то окончена. Когда мужчина включал "режим врача", с ним было бесполезно спорить. Он проследил, чтобы все его предписания были выполнены, а в палатку поступал свежий воздух, и только потом отошел подальше к краю лагеря и подозвал к себе брата.

– Я схожу за отцом. Думаю, он не пошел далеко. Ближайшие к лагерю пещеры те, где мы брали с тобой воду.

– Нет!
– Игорь был готов по-детски упасть на землю и вцепиться брату в ногу, лишь бы не отпускать его одного, а, тем более, не оставаться одному.
– Дождемся его здесь. Сейчас не лучшее время, чтобы разделяться. Да и твоя нога...