Прокурор жарит гуся
Шрифт:
— Привет, Дуг. Слышал последнюю новость?
— Это о чем?
— Искатели кладов все разрыли вокруг дома Гролли. Я отправилась туда, чтобы почувствовать атмосферу, поискать что-нибудь подогревающее интерес читателя, а нашла только ямы… Правда, и еще кое-что обнаружилось. Думаю, тебе тоже будет интересно взглянуть. Я все оставила как есть.
— Что это, Сильвия?
— Пожалуй, не стоит говорить об этом по телефону. Но нечто очень важное.
— Мы с Брэндоном сейчас будем, — сказал Селби. Он повесил трубку и обратился к шерифу:
— Сильвия
— Хорошо, Боб, продолжай работать. Мы, скорее всего, ненадолго… Поедем в моей машине, Дуг.
Сильвия Мартин ожидала их, стоя перед облезлой лачугой. Официальные лица графства — шериф и прокурор — уставились на ямы, которые, словно по волшебству, возникли вокруг берлоги Эзры Гролли. Глубина некоторых ям была не меньше трех-четырех футов.
— Наверное, здесь рыли всю ночь напролет, — заметила Сильвия Мартин.
Шериф помрачнел.
— Нам могут грозить серьезные неприятности. Копатели не тронули самой хижины, Сильвия?
Сильвия ответила мрачным тоном:
— Думаю, шериф, вам лучше взглянуть самому.
— Но дверь заперта.
— Возможно, она и была заперта, но теперь открыта. Петля с висячим замком выдрана с корнем.
Дверь в хижину была распахнута, и темное нутро убежища Эзры Гролли казалось мрачным и зловещим, контрастируя со свежестью солнечного утра.
— Внимательно смотрите под ноги, когда войдете в помещение, — предупредила Сильвия.
Шериф переступил через высокий порог и, изумленно вскрикнув, замер на месте. Полы в хижине были сняты. Доски, чтобы не мешали, прислонены к стене. В спальне, точно под тем местом, где раньше находилась кровать, была яма. В твердой почве оказалась аккуратная дыра глубиной в три фута и диаметром дюймов в восемнадцать.
— Смотрите получше, — посоветовала Сильвия. Брэндон опустился на колени и склонился над ямой.
— Негодяи! Похоже, они здесь что-то нашли. Селби, заглянув через плечо шерифа, увидел, как тот запустил руку в яму и вытянул на поверхность кусок сгнившей мешковины, которой были выложены стенки ямы.
— Что это?
— Джутовая мешковина, — ответил шериф. — Яма выстлана мешковиной из джута. Видимо, она находилась здесь довольно долго, ткань уже сгнила. Она плотно изолирует стенки ямы…
— Обратите внимание, — заметила Сильвия Мартин, — в комнате не видно свежей земли.
— Значит, яма была выкопана не прошлой ночью? — спросил прокурор.
— Думаю, что нет. Во всяком случае, она была заполнена не землей.
— Похоже на то, что кто-то получил информацию и решил ею воспользоваться, чтобы обогатиться.
Селби совершенно расстроился.
— Мне следовало это предвидеть, Рекс. Надо было либо пройтись по лачуге частым гребнем, либо выставить охрану. Как ты думаешь, сколько они могли откопать?
Ты не виноват, — сказал Брэндон. — Это я… и Гарри Перкинс не должны были хлопать ушами. Он командует сейчас всем хозяйством, и ему полагалось провести тщательный обыск. Боже, в этой яме, судя по ее размерам,
— Видимо, Гролли держал здесь остальную наличность, золото и драгоценности.
— Да, скорее всего, так и есть, — согласился Брэндон, вытаскивая из ямы полуистлевшие клочья мешковины. — Постой, а это что такое?
В темной глубине ямы выделялось светлое пятно. Шериф запустил руку внутрь и извлек сложенный в несколько раз листок бумаги. Часть листа, обращенная к поверхности, слегка отсырела и покрылась желтоватыми пятнами, видимо от длительного хранения.
— Поглядим, что это такое, — сказал Брэндон, вытаскивая из кармана очки.
Шериф развернул бумагу, быстро пробежал ее глазами и протянул Селби со словами:
— Получай, Дуг. Это завещание.
Сильвия Мартин, затаив дыхание, прошептала:
— Пожалуйста, вслух, Дуг.
Селби развернул документ и встал так, чтобы на него падал свет из открытой двери.
— Это почерк Гролли. Ну, точнее сказать, предположительно его почерк. Недавно я видел несколько образчиков его писем, и этот выглядит настоящим… Написано ручкой и чернилами. Датируется четырнадцатым декабря тысяча девятьсот тридцать пятого года. Читаю:
«Я, Эзра П. Гролли, находясь в настоящее время в трезвом уме и твердой памяти, имея некоторое состояние и прожив достаточно долго, чтобы понять ненужность накопительства, настоящим отдаю после моей смерти всю свою собственность — движимую и недвижимую — любимой сестре моей Сэди Г. Лосстен, супруге Терри Б. Лосстена, проживающей в Новом Орлеане, штат Луизиана. Все вышесказанное я скрепляю своей личной подписью в четырнадцатый день декабря одна тысяча девятьсот тридцать пятого года».
Селби покрутил документ в руках и произнес с кислой миной:
— Ну что же, мы, кажется, старались найти нечто такое, не так ли?
— Подпись на месте?
— Да. Эзра П. Гролли.
— Свидетели есть?
— Нет. По закону свидетели не обязательны, если весь документ написан собственноручно завещателем, датирован должным образом и подписан.
— Полагаю, — сказал шериф, — Сэди Лосстен заявит, что мы проявили халатность в деле сохранения собственности усопшего, вследствие чего сто тысяч долларов были похищены неизвестным лицом.
— Да, нас за это вздуют как следует, — признал Селби, укладывая завещание во внутренний карман пиджака. — Надо поскорее найти Гарри Перкинса и обрадовать его этой новостью.
— Охрану будем выставлять? — спросил Брэндон. Селби уныло произнес в ответ:
— Какой смысл охранять конюшню, после того как лошадь увели? Лучше попросим Боба Терри поискать отпечатки пальцев и попытаемся найти того, кто копал и кто отодрал доски пола.
Когда Селби вернулся к себе в офис, его уже ждал письменный отчет Боба Терри, «касающийся отпечатков пальцев грудного младенца». Не оставалось никаких сомнений. Отпечатки, привезенные из Сан-Франциско, полностью совпадали с отпечатками пальцев ребенка, находящегося на попечении миссис Брэндон.