Прометей: Неандерталец
Шрифт:
Никакого опыта или теоретических знаний, как именно пользоваться золой вместо мыла, у меня не было. Я собрал теплую порошкообразную золу в ладони и, провожаемый взглядами всего племени, пошел в сторону ручья.
В месте впадения ручья в озеро образовалась глубокая дельта мне по грудь. Высыпав золу на плоский камень, я слегка обмакнул руки и окунул голову, чтобы смочить волосы. Потом, словно намыливая волосы, я начал их тщательно перетирать и лохматить, периодически добирая немного золы. Со временем появилось ощущение мыльности, хотя пены никакой не образовалось. Долго и упорно я втирал скользкую субстанцию в кожу головы,
Минут через десять я почувствовал, как кожу стало пощипывать. Это было неприятно, поэтому, быстро стянув с себя самодельные шорты из шкуры, я зашел в воду по пояс и начал смывать с головы золу. Щипание не прекращалось, а даже усилилось. Облегчение приносило лишь полное погружение в воду, когда прохлада снимала неприятные ощущения. Почувствовав облегчение, я заплыл на середину озера, полежал на спине и, окончательно убедившись, что кожа головы в порядке, вышел на берег.
Все племя неандертальцев стояло около скал, наблюдая за мной. Я натянул шорты и пошел к ним, чувствуя себя, словно заново родившимся. В глазах вождя застыл немой вопрос. Он снова выдал свое удивленное «Ха», когда проходя мимо, я оборонил фразу: «чистота — залог здоровья».
Дикари вернулись за мной внутрь скал, и я заметил, что их поведение изменилось. Сейчас они смотрели на меня как на недосягаемое божество, мой статус в их глазах явно вырос. Вспомнив, как нас учили удерживать координацию, на глазах у ошалевших дикарей я сделал стойку на руках, молясь, чтобы получилось. Стойка получилась безупречно! Более того, я даже немного прошелся на руках и лишь потом принял нормальное положение.
Возглас удивления теперь был куда продолжительнее. В глазах мужчин читался страх, удивление и покорность. В глазах же женщин… Нет, мне не понравилось то, что увидел в их глазах… Ни за какие коврижки они не заставят меня проникнуть в них. Не на свалке я нашел свой орган, чтобы совать его куда попало.
Даже вождь был ошеломлен. Какое — то время он казался растерянным и подавленным. Преодолев растерянность, он подошел и осторожно положил грязную руку мне на плечо.
— Ха? — интонация была вопросительной и дружелюбной.
— Ха, — ответил я и сам удивился тому, как уверенно и с достоинством прозвучал мой ответ.
«Мы друзья?» — спросил меня вождь.
"Да", — ответил я своим «Ха». "Но только помни, что я ровня, а не подчиненный».
Примерно так я понял наш односложный диалог и примерно так же, судя по его реакции, наш разговор воспринял вождь. Сейчас был удобный момент объявить Уд вождю, но пока я не видел в этом смысла. Ну, стану я вождем, возможно даже без поединка, настолько я в глазах племени стал выше. Но как мне повести за собой этих людей на полторы-две тысячи километров к юго-востоку?
Если они просто не захотят идти? Или, если на юг уходят только зимой, что тогда? Идти одному? Но такое расстояние в первобытном мире трудно пройти, чтобы не попасть на корм к хищнику или в желудок к людоеду.
За две недели среди дикарей мои знания сильно пополнились: я видел, как по шевелению верхушек травы вождь угадывал, кто приближается — хищник или жертва. Два вида съедобных растений я уже мог определить самостоятельно. Но, чтобы выжить и пройти около двух тысяч километров, этого мало. Как бы мне не хотелось скорее вернуться домой, я помнил и огромных
Вождь, наверное, понял, что в моей душе происходит борьба. Он глядел на меня из-под косматых бровей, ожидая моих дальнейших действий. Нет, он без борьбы не уступит, а справиться с ним я точно не смогу. Даже без оружия у меня был бы неплохой шанс, несмотря на его колоссальную силу. Но дубинкой и топором он машет куда лучше меня.
«Подождем, пока не время», — приняв для себя решение, я подошел к вождю и миролюбиво произнес:
— Ха?
— Ха, — мгновенно откликнулся вождь, и его напряженное лицо немного разгладилось.
Возможный конфликт был исчерпан, я признал его право вождя, а он удовлетворился этим больше меня. Племя разошлось по своим углам. Уда не будет, тогда чего зря стоять и глазеть, если можно поспать, пока вернутся охотники с добычей.
Только сейчас, когда племя вернулось на свою стоянку, я заметил, что напряжение понемногу отпускает дикарей. Впервые послышались детские голоса, произносящие какие-то несвязные звуки. Несколько звучных пощечин приостановили самых ретивых, которые стали прыгать по телам прилегших дикарей. Во время похода каждая женщина несла по две, а то и по три шкуры. Сейчас их расстелили, и самые лучшие углы внутри скал стали занятыми.
У меня не было своей шкуры, и, хотя вождь предлагал мне одну, но на ней было столько живности, что я не рискнул ее взять. Шкуры убитых животных распределял сам вождь. Прошлый раз четыре куска достались вновь принятым в племя.
У меня было два варианта добыть себе шкуру: убив животное или забрать ее у более слабого. Во втором варианте я рисковал вместе со шкурой получить множество вшей и навлечь на себя гнев вождя, который пресекал склоки внутри племени. В первом варианте у меня были только голые руки и мозги человека из двадцать первого века. Спать не хотелось. Выйдя наружу, я направился к лесочку, чтобы подыскать себе оружие. Углубляться я не собирался, мало ли какой хищник может оказаться в лесу? Напороться на чужих дикарей я не боялся, вряд ли здесь так густо населены леса, по стоянке было видно, что ее не посещали несколько месяцев.
На опушке леса было много молодых деревьев, но для копий они не годились — слишком мягкие и гибкие. Вырезать копьё из более крепкого дерева не было возможности. Я подобрал камень с рваным клиновидным краем, но он не годился для такой работы. Уже возвращаясь назад, я заметил в воде что-то тонкое. Это была палка толщиной в три-четыре сантиметра и длиной около двух метров. Зайдя по колено в воду, я выловил эту палку, удивившись её весу — она была тяжелая, словно железная. Палка была насквозь пропитана водой, но сама древесина была очень твердой.
Когда я вернулся к дикарям, большинство из них уже спало. Вождь сидел, облокотившись спиной о большой валун, мой меч-мачете лежал рядом.
— Да, — я показал руками на меч, демонстрируя вид преданного члена племени. Покосившись на палку, вождь медленно протянул мне мой клинок. Усевшись рядом, чтобы отвести подозрения о возможном побеге, я начал затачивать конец будущего копья. Дерево плохо поддавалось даже стали клинка, который из-за небрежного отношения в значительной мере затупился. На нём даже появились рыжики коррозии. Около часа я строгал наконечник, пока не остался доволен своей работой.