Прометей: Неандерталец
Шрифт:
Подойдя к краю, я посмотрел вниз. Берег был обрывистый, высотой не менее пятидесяти метров и состоял из скальных пород. Пляжа как такового не было, была узкая полоска, усеянная галькой. Река низвергалась с двадцатиметровой высоты, образуя каскад мелких водопадов, и широкой лентой смешивалась с морем.
Мы прошли около трехсот метров, оставляя реку справа, прежде чем нашли более или менее покатое место, где можно было спуститься. По походке неандертальца я понял, что для него спуститься даже налегке является большой проблемой. Пришлось перекладывать косулю на свою спину и отдать топор
Спуск не был таким затруднительным, но мелкие осыпающиеся камешки затрудняли движение. Последняя треть пути была более пологой, и мы спускались смелее. Когда до подножия пляжа оставалось метра три, моя правая нога поехала вниз, но я сумел удержать равновесие.
Оказавшись внизу, я осмотрелся. Волны накатывали на узкую полоску галечного пляжа и с шипением пенились. По всей полосе лежали выброшенные рыбы, видимо недавно был шторм. Было много водорослей, среди них встречались трупики рыб. Подняв один из них, я понюхал рыбу. Запах разложения ощущался довольно четко.
У нас была практически целая косуля, но рыбка вызывала желание ее отведать. Набрав валежник, выброшенный морем, мы разожгли костер. Пока неандерталец занимался этой работой, я раскопал большую ямку прямо на границе прилива и опустил туда косулю. Когда волны достигали ее краев, ямка медленно наполнялась водой.
Я решил, что сегодня мы останемся здесь, а яма с водой послужит своеобразным холодильником. Берег был безлюдным, сколько хватало глаз, я не видел ни единого следа человеческого присутствия. Возможно потому, что берега были обрывисты, и не каждый дикарь пойдет на спуск при такой крутизне. На ночь мы устроились поближе к обрывистому берегу, который давал ложное ощущение тепла. Ночью ветер стал сильнее, и волны с грохотом бились о берег там, где обрыв подходил вплотную к морю. Несколько раз за ночь я просыпался, чтобы подбросить в костер дров.
Утром мы не стали мешкать и, пожарив два кусочка от косули, быстро собрались в путь. Теперь все решала скорость, и я не хотел терять ни единого дня. Идти по гальке было неудобно, но все равно мы шли без отдыха несколько часов, пока не повстречалась удобное место с кучей веток для костра. На новом месте нас ожидал сюрприз — это место явно пользовалось популярностью. В двух местах внутри скопления валунов оказались следы от костров, частично заметенные пылью. Здесь не раз останавливались дикари, нашлись и кости животных, которые были аккуратно сложены в дальнем углу у одинокого камня. «Неандертальцы», — вынес вердикт мой внутренний голос и я с ним был согласен. Скрупулёзность и порядок для этой ветви эволюции был более характерен, чем для кроманьонцев, которые брали свое изобретательностью и напором.
После обеда мы продолжили свой путь на восток, не останавливаясь до самых сумерек. Идти по берегу куда легче, чем по лесу, но и здесь порой встречались нагромождения камней, которые тормозили продвижение. Сегодняшняя ночь была особенно холодной, мы оказались на открытом месте, а берег здесь был практически на уровне моря. К тому же ветер дул с севера. Это были пронизывающие холодные порывы, даже с меховой накидкой я чувствовал, что продрог. Санчо пока держался, хотя удовольствия от такого ветра тоже не получал.
Я сделал себе зарубку на носу, который уже пришел в свое нормальное состояние, что останавливаться на ночь впредь мы будем в относительно закрытых местах. Следующие три дня прошли без приключений. На четвертый день я заметил, что береговая линия поворачивает на юг. После некоторого раздумья я пришел к выводу, что мы выходим на западное побережье Эгейского моря и недалеко от места, где должен быть пролив Дарданеллы. Как именно буду пересекать пролив, я пока не задумывался. В крайнем случае его можно будет обойти, пока нет Босфора, который соединяет Мраморное и Черное моря. Но крюк получался солидный, куда проще переплыть пролив на бревне или самодельном плоту. Там в некоторых местах совсем узко, думаю не больше километра.
Наша косуля подходила к концу, прожорливый неандерталец съедал исполинские порции мяса. К обеду пятого дня путешествия по побережью мы подошли к месту, где в серой дымке виднелся противоположный берег.
«Дарданеллы»! — понял я. Местность здесь была холмистая, встречались и довольно высокие скальные выступы. Насколько хватало глаз, на берегу не было ни одного дерева, которое можно было использовать, чтобы сделать плот. И, тем не менее, чтобы продолжить продвижение домой переправляться на тот берег надо. Или вернуться назад и обойти Мраморное море.
Справа море, слева на восток уходит полоса земли, не помню, насколько далеко она тянется, но точно придется идти несколько дней, а дальше Мраморное море, еще и его обходить. И даже после этого придется совершить обратный путь к побережью, идти наобум просто в восточном направлении, я не рискну. Придется преодолеть тысячу километров через дикие земли, где властвуют хищники. Конечно, передвижение по берегу моря имеет свои минусы, именно на побережье чаще встречаются поселения людей. Но один плюс перевешивает все: невозможно пройти мимо цели, дорога выведет в бухту, где расположен Плаж.
— Идем, Санчо, — сказал я, — придётся нам идти вглубь континента, пока не найдем материал для плота. Если не найдем, ждет нас немалый крюк.
Мы двинулись на восток, внимательно осматривая побережье. Но, к моему удивлению, никаких деревьев, которые так часто выкидывает море, не было. Загадка разрешилась довольно быстро, когда, набредя на небольшую ветку, я с досады швырнул ее в море. На глазах ветку понесло на запад. Значит именно поэтому и не выкидывало деревья на берег, их просто уносило в Эгейское море.
Южный берег местами скрывался в тумане, а местами был так близко, что создавалось впечатление, что его можно играючи переплыть. Но я знал, что расстояния на море обманчивы, и то, что может казаться в трехстах метрах, в реальности может оказаться в километре и двух. Наш берег становился все гористей и круче, теперь мы шли по самой полоске вблизи воды. Слева поднимался обрывистый берег, местами превращавшийся в отвесную стену. В одном месте, практически на отвесной стене, я издалека увидел пещеру. Было только послеобеденное время, но дни уже были короче, и темнеть начинало рано. Вспомнив ночевку на открытой местности, продуваемой ветрами, я решил заночевать в пещере, если она необитаема.