Шрифт:
Глава 1
Тяжёлая выдалась неделя. Давно Герда так не уставала. Пришлось вкалывать по двенадцать часов в сутки, потому что властям приспичило в рекордные сроки построить новый свинарник. Мэр так и сказал: «Комитет принял решение и теперь, друзья мои, очень нужно постараться». Очень уж он любил слово «очень». Все и старались. Герду сняли с несложной работы в тёмных теплицах, где выращивали шампиньоны и вешенку, и определили на стройку. Семь дней кирпичи и доски таскала будто ломовая лошадь. На жаре, как никак середина июля. И комитету плевать, что ей всего семнадцать и она далеко не атлет. По утрам еле с койки вставала — мышцы ломило, а домой чуть ли не на коленях приползала. И нафига нужна
Но наконец-то вечер субботы. Завтра выходной.
И наконец-то дома.
Герда скинула ботинки в коридоре, сразу же ощутив лёгкость в ногах. Позвала брата:
— Кай!
Тишина. Это было ожидаемо. Кай в последнее время придумал глупую игру: она возвращается с работы, а он прячется. Вот и сейчас, наверняка, сидел где-нибудь в шкафу и хитро улыбался.
— Кай, чтоб тебя, не стану я тебя искать. С ног валюсь. Надеюсь, ты ужин приготовил?
Она прошла на кухню. Брат разумеется приготовил ужин. Как всегда. Ему всего десять, но он вполне самостоятельный. Сегодня в меню — картошка с грибами. Герда вымыла руки в рукомойнике. В дверном проёме появился Кай.
— Ну Герда, я сижу за диваном, а ты меня не ищешь. Я так не играю.
Злость появилась и тут же прошла. Не могла злиться на брата. И объяснять, что ей сейчас приходится туго, что она вкалывает на строительстве свинарника, чтобы получить полноценный паёк, тоже не хотелось. Пусть думает, что всё как раньше. А она — просто устала. Все устают.
Поужинала. Кай неплохо готовил, особенно хорошо у него получались грибы. Было желание пойти спать, но по традиции, вечером, они всегда играли в шахматы. Лучше традицию не нарушать, одну партию можно себе позволить, а потом — на боковую.
Кай играл белыми. Он двигал фигуры почти не раздумывая. А Герда не спешила делать очередной ход.
В эту квартиру они переехали два года назад, когда прекратились набеги мутантов на город. До этого жили в общаге, в те времена там было безопасней. Решение переехать далось нелегко. С одной стороны, это квартира, где Герда выросла, всё тут родное, а с другой... здесь умерли мама, папа, бабушка. От лихорадки Марбург, как и множество людей на планете, которые сумели пережить войну, но стали жертвами вируса. Маленький Кай видел, в каких мучениях умирали родители, для него это стало страшным ударом. Он замкнулся в себе, почти год не разговаривал, но время его излечило, правда не до конца, иногда по ночам ему до сих пор снились кошмары, и он просыпался с криком и в холодном поту. Какое-то время Герда была на сто процентов уверена, что они с братом ни за что не вернутся в эту квартиру. Однако и тут время повлияло благоприятно. Всё страшное ушло на второй план, а на первый выдвинулись хорошие воспоминания. Порой так и виделось, как бабушка печёт блины на кухне, как папа возится со старым велосипедом, пытаясь его починить. И как мама стоит у открытого окна и солнечный свет окутывает её фигуру. Колышутся занавески, птицы поют на улице...
Именно хорошие воспоминания повлияли на решение вернуться в квартиру, где всё было родным. И Кай поддержал это решение, сказав, что соскучился по своей комнате и что ему надоела шумное общежитие. Похоже, его мало волновали призраки прошлого. Он был практичным не по годам и хотел жить там, где территория исключительно семьи, то есть, его и сестры. Территория, где можно делать что хочется. Например, выращивать на подоконнике и балконе помидоры, сладкий перец и огурцы, и не бояться, что всё это кто-то сопрёт.
Возиться со своим «огородиком» Кай любил, а растения, как будто, любили его. Недавно они с Гердой поспорили, кто вырастит лучший перец. Он победил. Подтверждение победы сейчас стояло на подоконнике в гостиной. В одном горшке красовался пышный куст с мясистыми овощами, а в другом — чахлое недоразумение, и это учитывая, что Герда трудилась в теплицах. Определённо у него талант, который он скоро начнёт применять на пользу поселения. Возможно, станет агрономом. Герда об этом мечтала. Не хотелось, чтобы брат был обычным рабочим, которого в любой момент могли послать на очередную стройку кирпичи таскать. Он заслуживал большего.
Кай поднялся с кресла, зажёг свечи в подсвечнике. Герда сделала ход конём, она уже понимала, что проиграет эту партию, никак не могла сосредоточиться. Зевнула. Была бы её воля, весь завтрашний день спала бы. Но в восемь утра надо в церковь топать. Так положено, пропускать службу нельзя. Она терпеть не могла эти воскресные проповеди. Отец Кондрат всегда их начинал словами: " Мор, Война, Голод, Смерть. Четыре всадника апокалипсиса проскакали по Земле, почти уничтожив человечество. И вот что я скажу вам... мы это заслужили. Это наказание за грехи наши!.." У Герды эта чушь всегда вызывала злость. За какие такие грехи второй всадник убил её родителей, бабушку? Это они что ли вырубали леса, загрязняли реки, бросали бомбы на города? Но подобные мысли были крамолой. Высказать такое вслух, значит навлечь на себя гнев отца Кондрата, а он человек влиятельный и жизнь может попортить как нефига делать, даром что священник. Вот и приходилось стоять на воскресных службах, слушать его и делать вид, что согласна с каждым словом.
Кай вернулся к столу, сделал рокировку.
— Герда, а давай завтра сходим в Солнечное? В школе сказали там в театре будет новое представление. Ну давай сходим, а?
И как ему отказать? Получается, после проповеди тоже не получится подрыхнуть.
— Ладно, сходим.
В городе существовало два поселения. Они с Каем проживали в Речном с населением в пятьсот двадцать человек, а было ещё Солнечное, где людей вдвое больше. Поселения находились в хороших отношениях, торговали друг с другом, помогали, во времена нападений мутантов объединялись, чтобы дать отпор. В отличие от Речного, в Солнечном были и театр, и библиотека. Тамошний мэр до шествия четырёх всадников работал ректором в университете и теперь жил с девизом: «Искусство и образование спасёт мир». Впрочем, и о строительстве свинарников, крольчатников и теплиц он тоже не забывал. Искусство, конечно, хорошо, но жрать-то что-то надо. Герда слышала, что в Солнечном планировали соорудить огромные ветряки, чтобы вырабатывать электричество. Грандиозная затея. От одной мысли об этом у неё становилось тепло на душе, словно хорошая частичка прошлого вот-вот вернётся и всё станет как раньше, как до войны, до эпидемии. Почти как раньше.
Она неудачно двинула ладью на три клетки — специально, чтобы скорее проиграть. Кай тут же слоном съел фигуру. А через два хода поставил мат.
— Ты сегодня плохо играла.
— Нет, Кай, это просто ты стал настоящим гроссмейстером, — польстила Герда. — Скоро всех в Речном будешь обыгрывать. И в Солнечном тоже. Спасибо за интересную партию. А теперь... на боковую.
Кай нахмурился.
— Ну вот...
— Не обижайся. Мы ведь завтра в театр пойдём и мне нужно выспаться. Или ты хочешь, чтобы я весь день сонной ходила?
— Не хочу.
— Вот и ладушки.
У неё уже слипались глаза. Герда встала, доплелась до спальни и буквально рухнула на кровать поверх покрывала. Подумала, что надо бы раздеться. Потом. Полежит чуток и разденется. Она слышала, как тикают часы. Приятный звук... Уснула. Обычно ей не виделись сны, особенно когда уставала, но в этот раз пригрезилось, как они с Каем плывут на большом белом пароходе по широкой реке. На берегу высились красивые дома, зеленели сады, над которыми летали птицы. Пристань. На ней стояли родители и бабушка, они улыбались, махали руками. Всё вокруг начало темнеть. Здания и деревья будто бы обуглились, птицы падали на чёрную землю. А пароход всё плыл, плыл... Вода в реке стала красной. Ещё одна пристань — трухлявая, кособокая. И снова родители и бабушка, они были серые, прозрачные, страшные. Но что это? На пристани словно из ниоткуда возникла четвёртая фигура, маленькая. Кай! Это же Кай! Он был на пароходе, а теперь там...