Промзона. Снежная Королева
Шрифт:
Охотник с наигранной задумчивостью почесал лысый затылок.
— Хм, заманчиво, заманчиво. Ты меня прям заинтриговал. Но... нет, ружьишко ты не получишь. Видишь ли, умник, у охотников всегда должно быть преимущество перед зверушками. Однако, даю тебе своё честное благородное слово, что у тебя будет вот эта штука, — он указал на ножны на поясе Сказочника. — Что это? Меч? Сабля? Неважно. А насчёт твоих слов про «зассал»... я не обиделся. Не-а. У меня сегодня просто шикарное настроение, чтобы обижаться.
— Лады, — пожал плечами Сказочник и как будто без всяческого сожаление вручил ему ружьё.
Охотник выстрелил в воздух и громко объявил, повернувшись на месте:
— Охота начнётся завтра утром, как и было запланировано!
И снова по территории бетонного завода прокатилась волна ликованья. Покалеченные люди горланили так, словно все силы решили истратить на
Крики стихли. Охотник снова поглядел на Сказочника.
— Уж не обессудьте, но до утра вы посидите в клетке. Но это ведь неплохо, верно? Будет время о вечном подумать, кое-что переосмыслить, вспомнить о плохом и хорошем что было в вашей жизни. Наслаждайтесь нашим гостеприимством.
Он отошёл на несколько шагов и распорядился:
— Мужика и девку — в клетку! А мелкую — пристрелить! Я на маленьких детишек не охочусь.
Глава 13
Десятки арбалетных болтов полетели в Потеряху. Когда уже казалось, что её гибель неминуема, она метнулась в сторону, снова продемонстрировав невероятную скорость. Болты со свистом рассекли воздух.
— Шустрая, — со сдержанным восхищением оценил главарь.
Пока арбалетчики перезаряжали оружие, Потеряха успела преодолеть несколько десятков метров, вскочить на забор, откуда зашипела точно разъярённая кошка и исчезла с другой стороны ограды, наглядно доказав, что по части выживания с ней мало кто мог бы сравниться.
Герда еле сдержалась, чтобы не выкрикнуть, что все здесь тупые мрази. Судя по выражению лица Сказочника у него были те же намерения, но наверняка его ругань не была бы столь простой.
— Очень шустрая, — уже более равнодушно повторил охотник. — Радует, что в этой жизни меня ещё что-то может удивить.
Герду и Сказочника скрутили, повели к заводу. А вокруг, будто какие-то юродивые, кривлялись и гримасничали местные. Выглядело это глупо, словно их поведение было вынужденным, а потому неестественным. Так могли бы кривляться бездарные шуты на потеху очень непривередливых хозяев. Впрочем, не все здесь вели себя как идиоты — люди с арбалетами сохраняли достоинство и на остальных поглядывали с презрением.
«Охота начнётся завтра утром», — эти слова прозвучали в голове Герды, усиленные в стократ тревогой и внутренней болью. Она понятия не имела, как именно будет проходить эта охота, но одно понимала чётко: это конец всему. Полный крах. Ей подумалось о несправедливости, подлости судьбы, а потом её покоробило от собственных мыслей. Ну почему она ещё не разучилась думать, как наивный ребёнок? Ну как можно жаловаться на несправедливость в нынешнем мире? Глупо. Теперь существуют только волчьи законы. Других просто нет. Даже в Речном и Солнечном. Во всём мире. А то хорошее что есть — всего лишь маска, скрывающая морду зверя. Промзона, по крайней мере, честна в этом смысле. Она не носит масок, она такая, какая есть. Впрочем, от этого не легче.
Внутри завода царила духота, пахло нечистотами и кровью. На стенах горело несколько факелов и их свет делал обстановку жуткой. Компрессоры, бетоносмесители, транспортёры — всё это выглядело как мрачное кладбище, где погребено прошлое. Откуда-то доносились стоны, в воздухе словно бы застыло что-то невидимое, но тяжёлое и смертоносное. Герда сразу же ощутила эту тяжесть, пожалуй, так же, как тогда, когда они со Сказочником очутились в мясницкой Цветочницы.
Их провели мимо рядов грязных матрасов и бросили в большую клетку, где сидело ещё девять узников. Отсюда была видна часть здания, где обосновался сам главарь. Там стояли кровать, кресла, большой массивный стол. На стене висели человеческие головы, некоторые из которых выглядели более-менее свежими, но большинство мумифицировались. Под этими охотничьими трофеями лежали или сидели обнажённые женщины и все они были сильно покалечены. Шеи стягивали ошейники, от которых тянулись цепи. Горем главаря. Увидев этих несчастных, Герда твёрдо решила, что во время завтрашней охоты она, разумеется, попытается выжить, но если что, покончит с собой. Как? Найдёт способ. В крайнем случае, размозжит себе голову об стену. Смерь однозначно лучше, чем такая жизнь. Впрочем, и жизнью-то подобное существование нельзя назвать. Герда вспомнила, что совсем недавно считала абсолютным злом Цветочницу. Ошибалась. Абсолютное зло здесь, на этом чёртовом бетонном заводе.
— Ничего, ничего, — произнёс Сказочник. — Я и не из таких передряг выбирался. Выберемся и из этой.
Она понимала, что он пытался её поддержать, вот только голос его прозвучал так, словно он сам себе не верил.
— Полное говно, — прокряхтел кто-то в клетке. — Во время охоты никто не выживает. Не было такого ни разу, уж я-то точно знаю. Выживают только бабы, которых Себастьян к себе в гарем определил.
Герда вдруг сообразила, почему лицо главаря показалось ей знакомым. Ну конечно, Себастьян. До четырёх всадников он был личностью известной, вёл передачу на телеканале «Охота и рыбалка» и у него тогда были чёрные блестящие волосы, всегда зачёсанные к затылку. Выглядел он так, как раньше на картинах изображали каких-нибудь благородных графов со взглядом как у орла и носом с горбинкой — не хватало только старинного камзола и борзых собак рядом. Герда знала его, потому что отец, который обожал зверей, иногда включал этот канал, чтобы поворчать и поругаться. Однако известность Себастьяну принесла не должность ведущего, а скандал, причём весьма громкий. В своих передачах он всегда радел за чистую охоту и с презрением отзывался о браконьерах. У него даже был целый цикл передач, посвящённым борьбе с любителями незаконно убивать зверей. Приглашал в студию различных егерей, зоозащитников. Казалось, не было в мире более непримиримого борца с браконьерами. Однако всё это оказалось полной хренью. Однажды ночью сотрудники ГИБДД тормознули на трассе автомобиль с известным депутатом и Себастьяном, в багажнике обнаружили расчленённый труп лосихи. Пьяный депутат орал на сотрудников, топал жирными ножками, грозил невиданными карами, в драку лез. Но сотрудники оказались неробкого десятка. Тогда в ход пошла попытка дачи взятки со стороны Себастьяна. И снова мимо, причём всё было заснято на камеру. Скандала было не избежать. Депутата выперли из партии и он ушёл в тень, а за уже бывшего ведущего взялись всерьёз, все его высокопоставленные друзья мигом от него отвернулись. И повылезали скелеты из всех шкафов. Тихая точно мышка жена Себастьяна вдруг осмелела и заявила, что он настоящий садист и постоянно над ней измывался. Она объявила об этом на одном вечернем шоу. А ещё предоставила кучу фотографий примечательной комнаты в их загородном особняке. Это был так называемый зал охотничьей славы, где Себастьян выставил свои трофеи — головы животных, включая краснокнижных. Поборник чистоты охоты оказался злостным браконьером и тот случай с убитой лосихой был самым непримечательным среди его «подвигов». Из любимца публики Себастьян превратился в одного из самых ненавидимых людей. Его клеймили в журналах, на телевидении, ну и в интернете, разумеется.
Что с ним было потом Герда понятия не имела. Но вот этот изверг здесь. Снова нашёл своё место в жизни. Садист, для которого четыре всадника оказались благом. И он опять охотится.
Сказочник уселся на пол рядом с тем мужиком, который заявил, что во время охоты никто не выживает.
— Ты я гляжу, в курсах, что здесь да как.
Мужик кивнул.
— Угу. Ещё бы мне не знать. Я был одним из местных, — он указал заскорузлым пальцем на пустую глазницу. — Бежать пытался, потому и сижу в этой клетке. Знал ведь, что от этих демонов не сбежишь, но... хер его знает почему сорвался. Видать, всё-таки была какая-то надежда. А теперь я просто сдохну. Хотя... может, это и не плохо. Устал от собственного страха. На тот свет хочу, может, там получше будет. Я завтра даже прятаться от охотников не стану, выйду прямо на них, пускай себе убивают. Они такого не любят, азарта ведь нет, и убивать меня будут жестоко, ну да хер с ними. Помучаюсь, зато уйду первым. Исход всё равно один. Когда точно знаешь, что умрёшь, уже не так страшно. Мне вот сейчас почти нормально.
Некоторые в клетке лежали на полу. Кто-то спал, дёргаясь и постанывая во сне. В углу было отхожее место — обычное ведро, содержимое которого добавляло и в без того неприятный всеобщий запах дополнительную вонь.
— Что ты знаешь об охоте? — спросил Сказочник одноглазого.
— Ты думаешь, эти знания тебе помогут? — саркастично отозвался тот. — Даже не надейся. Лучше смириться. Так проще.
— Ну уж нет. Я ещё побрыкаюсь.
— Дело твоё, чувак. А насчёт охоты... Она тут раз в месяц проводится. Наверное, проводилась бы чаще да десяток жертв ещё отловить надо. И там всё просто будет. Загонят кабанчиков, то есть нас, на машиностроительный завод, дадут небольшую фору, чтобы мы успели попрятаться, а потом зайдут охотники и начнут нас выслеживать, и мочить. На машиностроительном заводе у них охотничьи угодья, как они это называют. Там есть где спрятаться, завод огромный, но выход только один. Он же вход. Не сбежать.