Пронзая ветер
Шрифт:
Отъехав подальше, друзья спешились, чтобы передохнуть и напиться воды.
— Прорвались, — подмигнул Клиосс Ланетте, ободряюще ей улыбнувшись.
— В прошлый раз я не заметил здесь Арахн, — несколько рассеянно отозвался Коросс, внимательно наблюдая за вороном, высоко в небе нарезающим круги над долиной.
— Скорее всего, взрыв в Голубом Доле вызвал миграцию, — предположил Клиосс. — Здесь Роза Ветров. Магическая энергия с долин устремилась сюда, а за ней потянулись и те, кто ею питаются. В целом, пауки — даже неплохо. Не дело, если вблизи Разлома будет концентрироваться слишком много Силы. Они просто делают свое дело, пытаясь поглотить ее как можно
— Вряд ли им удастся справиться, — слегка побледнев, отозвался Коросс.
— Что видит Кроч? — встревожился Клиосс.
— В разгаре Ритуал активизации Разлома. Жертв там три. Все маги. Один из тех, кто проводит ритуал очень напоминает Высшего Демона… Так что есть и другое объяснение Силе, которая разлита по долине. Скоро ее будет еще больше…
— И Замок не защищен, — отозвался Клиосс и выругался. — Нам надо спешить. С ним много приспешников?
Коросс неохотно отвел взгляд от небес.
— Женщина и еще один. А еще орбы. Но другие могут быть скрыты до времени… Да разве сейчас это имеет какое-то значение?
— Что происходит? — встревожился Шут, недоуменно переглянувшись с девушками.
— Разлом — это врата в мир Мрака. И сейчас их настойчиво пытаются открыть, — мрачно пояснил Коросс.
— Высвобождение такого огромного количества Силы притянет сюда и других магических существ, — отозвался Клиосс. — В том числе дружественных нам созданий. Так что шанс есть. Вот только нужно успеть разобраться со всем этим дотемна, пока большая часть Детей Мрака прячутся в подземельях.
Коросс крепко поцеловал Ланетту, и запрыгнул в седло.
— Бери с собой Моль и возвращайтесь! Данэл, наверняка, придумает, как выбраться из Валгавы, если что пойдет не так, — приказал он, и обернулся к Моли. — Проследишь за Лани?
Шут ухмыльнулся, когда обе девушки хором ответили:
— Я с вами.
Покачав головой, Коросс пришпорил своего единорога, а следом за ним устремились и остальные.
В клубах пыли они неслись по каменистой равнине, покрытой густым кустарником вперемешку с острыми обломками черного камня, торчащими из земли в разные стороны. Впереди под усиливающийся барабанный бой к ним неслась черная громада Горы, заполняя собой все пространство. Сила, разлитая в воздухе становилась все гуще, электролизуя воздух и пощипывая кожу.
Тамтамы смолкли, когда их увидели орбы. Они торопливо вскочили на своих разномастных лошадок и нестройной толпой устремились навстречу.
Мчавшийся впереди Коросс привстал на стременах. Он обнажил клинки, отводя вниз и чуть вбок, заставляя их петь, взрезая ветер. Этот низкий, чуть вибрирующий перелив отдавался в глубинах души, пробуждая что-то древнее, могучее, то, что Ланетта и не подозревала в себе. К песне клинков Коросса присоединились мечи Клиосса. Ланетте ухмыльнулся Шут, вклинившийся между ней и Молью. Моль зло что-то крикнула ему, но ветер унес слова. Линь победно помахал отнятым у нее Развоплотителем, дразня девочку, и его кобылица мощным рывком вырвалась вперед, догоняя кроссцев и выстраиваясь с ними в одну линию.
Орбов было много — человек сто вооруженных до зубов всадников. Они неуклонно приближались, блестя покрытыми татуировками телами. Маленький отряд, возглавляемый Короссом, настолько безнадежно уступал в численности врагу, что это напоминало какой-то безумный сон. Но именно сейчас каждый миг был пронзительно наполнен жизнью. Выверенные мощные движения Вихря слились в одно целое с ритмом ее сердца и пением клинков мчащихся впереди друзей. Ланетте стало казаться, что не Вихрь, а именно она
Кони неукротимо сближались, и девушки посылали одну стрелу за другой, пытаясь хоть как-то сократить численность готовых обрушиться на них врагов. Сбоку от Вихря зарябил воздух. Из пустоты вынырнул огромный пес с покрытой шипами шеей. Обернувшись к Ланетте, он прожег ее огненным взглядом и высунул раздвоенный язык, обнажая внушительных размеров клыки в жутковатой улыбке. Пес пристроился рядом, на полкорпуса пропустив Вихря вперед. Воздух зарябил еще в нескольких местах, и скоро их отряд мчался в окружении черных поджарых монстров, быстрых и зловеще молчаливых.
Они врезались в орбов как нож в масло, неся замешательство и ужас. Мохнатые лошадки вставали на дыбы, отказываясь слушать, несмотря на ругань орбов и хлесткие удары нагайками. Никто из них не смог замедлить бешеный галоп трех скачущих впереди единорогов, и никто не устоял перед их всадниками. Они оставляли после себя кровавую дорогу, по которой следом мчались Ланетта и Моль в сопровождении смертоносного черного эскорта.
Вскоре показалась уродливая клякса Разлома, жирной пиявкой высовывающаяся из подножья Горы. У самого края Разлома были вбиты три столба с прикованными к ним окровавленными людьми, а перед каждым из них стояли существа в тогах и с бьющимися вокруг них черными плащами. Когда они синхронно обернулись, но их лица были скрыты белыми полумасками. Вместе с тем одного из них девушка без труда узнала по золотистым кудряшкам. Точнее ее. Это была ведьма Калла. Тот, что в центре, с огненно-красной шевелюрой сверкнул на Ланетту зелеными глазищами и улыбнулся. Стряхнув с себя странное наваждение, насылаемое Демоном, она прищурилась и послала в него стрелу. Но та вспыхнула в воздухе ярким пламенем, не пролетев и половину пути. Губы демона искривились, а полы плаща взметнулись, превращаясь в два острых крыла, и он взмыл в воздух. Вслед за ним взлетели два других служителя, обнажая свои ятаганы.
— Драконы, — прошипела Калла.
— Это будет интересная битва, — клыкасто усмехнулся огневолосый.
— Достойное посвящение Смерти, — закончил третий, и тот час вскрикнул.
Стрела, посланная Молью, пронзила одно из его крыльев, и он упал на землю подбитой птицей.
Двое других синхронно сложили клинки крест на крест, а затем резко развели их в стороны, оставляя в воздухе чернильные следы. Из ширящихся щелей навстречу всадникам ледяным ветром хлынула мгла, быстро растекаясь по долине и погружая ее в непроглядную ночь.
Где-то наверху заклекотал Кроч. Мглу вспороли зеленоватые тени. Разевая огромные рты с багровыми огоньками внутри, они заметались над головами, жадно заглатывая в себя темноту и все сильнее испуская свечение. Багрянцем вспыхнули шипы на загривках псов, а их и без того красные глаза запылали еще сильнее. Подшерсток и грива единорогов стали испускать сияние, а на кончиках их рогов замерцали световые шарики. Тьма стала не такой непроницаемой, позволяя, хоть и смутно, но видеть происходящее.