Пропаданец
Шрифт:
– Ну, бестолочь? Ты идешь, или как? – выкрикнул я, не переставая шарить глазами по сторонам: свободного места на палубе «Выстрела» почти не осталось; пираты продолжали лезть через борт. Прав был Зарраг, на веслах галеры были совсем не рабы. Значит – еще полсотни головорезов к основной абордажной команде.
Гвардейцы яростно сражались, вокруг них кипел водоворот тел. Я одобрительно хмыкнул. Да, не так-то просто достать закованного в броню солдата! Но вот повалить, задавить массой… Ахарр! Как же их много, этих пиратов!
А вот в двери каюты Нэйты корсары еще не ломились. Пока у «купца» оставались зубы, меркхары и думать не смели о грабеже.
– Гмы-ы-ыр! – проскрипел Йошки, раскачивая топор. – Йоху-ху! Их! Мах! Ух! Ого-го!
– А, так тебя недавно оторвали от груди! – сообразил я. – Сказочно! Учишься говорить? Нелегкая работенка! А на горшок как, уже ходишь? Или все по-старому, в штаны?
Йошки побагровел. Нет, человеческий язык он, видимо, понимал, но вот произнести что-то внятное, увы, не мог.
– Ирхык! – выдал он и крутанул топор перед собой. – Йох! Ух! Уху-ху! Го!
– А скажи-ка, Йошки, есть ли у тебя дома кот?
– Ирхык!
Озаренный внезапно догадкой, я уставился в рот Йошки. Да, так оно и было: у пирата оказался вырван язык.
Зря его оскорбил. Обидел человека… Гм, но, думается, язык ему все же вырвали за дело!
Меж тем топор дядьки продолжал описывать круги. Йошки держал его одной рукой, за самый конец рукояти.
За его спиной остановились двое пиратов; драться со мной они не спешили. Наслаждались зрелищем. Похоже, этот самый Йошки был докой по части владения топором. Или полудурком, под руку которому они не хотели попасть.
По моему лбу заструился пот: хмель слишком быстро улетучился, и страх начал просовывать свои усики в мой разум.
Поди угадай, что выкинет дядька в следующее мгновение! Рискнет метнуть топор? Или ударит в прыжке? Ножищи-то у него длинные. А может, ничего не сделает: будет стоять, крутить топор и пугать.
Но тут Йошки скроил отвратительную рожу и вскинул топор над головой, явно готовясь к атаке. А дальше в игру вступил всемогущий случай.
Топор головореза взлетел, взлетел и – я не поверил глазам – соскользнул с топорища!
Я проводил его полет изумленным взглядом: а вдруг пришибет какого-нибудь паршивца? Увы, топор, сверкая литым боком, упал возле носовых кают, попрыгал по окровавленным доскам и замер. Сдерживая смех, я перевел взгляд на дядьку. Тот стоял, нелепо растопырив руки; в правой было зажато топорище.
– Ых… а-а-а… – промычал он, беспомощно оглянувшись.
Тут справа на меня кинулся какой-то дурень с абордажным крюком на короткой цепи. Он вращал крюк над головой и издавал вопли, которым бы позавидовал павиан.
Хлесткий с оттяжкой удар моего меча заставил дурня выпустить цепь; крюк просвистел над головой, чуть не задев макушку шлема.
Пират потрясенно уставился на рассеченный бок; из раны толчками брызгала густая черная кровь.
«Задел печенку», – механически отметил я и добил пирата, чиркнув острием меча чуть ниже кадыка.
– Охр-р… – раздалось за спиной. – Хр-р-р…
Я крутанулся на каблуках. Абордажный крюк торчал из левой глазницы Йошки, как ястреб, впившийся в добычу клювом. По грязной физиономии пирата тек кровавый ручей, падал с подбородка спелыми ягодами…
Йошки медленно осел на палубу, головой к челноку, из-за борта которого тотчас высунулась озабоченная физиономия мудреца.
– Так его, так! – с азартом выкрикнул он. – Ой, берегись!
Двое пиратов, что топтались за спиной Йошки, наступали. Это были серьезные противники, по виду – фалгонарцы, хорошо сложенные, молодые. Один носил кирасу – всю во вмятинах, со следами позолоты, явно не с солдата снял. Другой был в кольчуге из узких стальных пластин, стянутых кожаными ремешками. У первого был тяжелый кавалерийский палаш, у второго – шпага с затейливым, плетенным из серебряной проволоки эфесом.
Головорезы надвигались на меня с двух сторон, обходя люк мягким вкрадчивым шагом.
«Зажмут и прикончат!» – подумал я, лихорадочно соображая, что же предпринять. Отступать некуда. За спиной – фальшборт. Не прыгать же в воду… Метнуться вправо? Влево? Но бой уже распространился на всю палубу… Ахарр! От пары умелых мечников отбиться непросто, тем более, когда ты лишен возможности маневрировать. А эта длинная шпага… Ей доспехи не помеха. Найдет щель, ужалит – и кранты! Вот горло открыто… Любимая цель фалгонарских бретеров! Ай-ай-ай, зачем же ты отдал Франногу кинжал? Вот старый хрен… да нападите вы на него, а меня не трогайте!
Видали? Нет, вы видали, как меня сплющило от страха?
Словно прочитав мои мысли, старый философ снова высунулся из лодки. Лицо бледное, сосредоточенное. Демоны преисподней, что он…
– Демоны преисподней, Фра…
Прищурив глаз, Франног коротко взмахнул правой рукой.
Даже сквозь грохот схватки я услышал короткий тупой звук.
Шпажист странно дернул головой, удивленно выпучив глаза. Потом одеревенело шагнул вперед, бессильно опустив руки. Острие клинка царапнуло палубу… Еще шаг, и пират повалился лицом вниз. Из его затылка торчала рукоятка моего кинжала.
– Есть! – восторженно вскрикнул Франног, потрясая костлявым кулаком.
Ого! Старый мудрец, оказывается, натаскан кинжалы бросать! Где научился? Зачем? Я даже присвистнул от удивления.
В это мгновение напарник шпажиста издал горестный вопль и метнулся к Франногу.
– Сумасбродный старик! – Я перепрыгнул через люк, загораживая челнок своим телом.
Глупый поступок, но изредка я на такие способен – это в случае, когда Ктулху моего страха на какое-то время отлучается справить большую и малую нужды. В Р’льехе у него маленький деревенский сортир с окошечком в форме сердца.