Пропала, или Как влюбить в себя жену

Юнина Наталья

– Вспомнила еще важный вопрос.

– Жги.

– А чем ты сейчас занимаешься? Папа говорил про новый проект. Это что?

– Экоотель. В получасе езды от нас. Когда все будет готово – покажу.

– Эко?
– кривит мордашку.
– По-моему, это разводилово.

– Отчасти – да, - с легкостью соглашаюсь я.
– Но тут важно то, что не я развожу человека, а он сам себя. Если он верит в то, что экологически чистые материалы и такие же продукты его спасут и продлят жизнь, красоту и молодость, то почему нет? У людей много денег, им некуда их девать. Без шуток. В отеле будет все, что нужно для обеспеченного человека. Так что моя совесть чиста. На богатых, пока они таковыми являются – надо зарабатывать.

– Цинично.

– Я бы сказал, практично.

– Ну может и так, - соглашается Соня.
– А ты со своей помощницей спишь? Ой, нет, не так. А то опять ответишь, как с Машей. Ты с ней занимаешься сексом?
– не отводя от моего лица взгляда, интересуется Соня, потянувшись одной рукой к бокалу.

Вот это и было ее ошибкой. Ответить серьезно, равно как и пошутить я не успел. Не хотелось бы признавать, но Соня и неуклюжесть – маленькие подружки. А сейчас и подавно. Разбитым бокалом все не ограничилось. Точнее, ограничилось бы, если бы она его не ловила. В итоге вслед за бокалом полетела ваза. Хрен бы со всем этим стеклом. Так ведь какие-то секунды и Соне хватило ума хватать все подряд.

– Да остановись же ты! Что ты творишь, - хватаю ее за руку, которая уже сочится кровью.
– Ну что ты делаешь?!

– Я хотела цветы поймать.

– Жопу ты хотела поймать. Горе ты луковое. Пойдем на кухню. Зажми руку, платье уже обляпала.

Поднимаю Соню на руки и иду на кухню. Не задумываясь, усаживаю ее на кухонную тумбу рядом с раковиной и разжимаю ее ладонь.

– Давай промоем водой.

Соня, не сопротивляясь, подставляет свою ладонь под воду. На мое или ее счастье, понял, что не так уж все и плохо. Пусть мизинец порезан глубоко, но насколько я могу судить, опирается Соня не на него, значит и заниматься, и обслуживать себя сможет самостоятельно. Всего лишь палец, не рука, - повторяю себе как мантру весь процесс обработки пальца. И только, когда наложил ей на мизинец бинт, взглянул на Соню. То, что я там увидел не могу описать словами. Я бы сказал смесь из слез, смеха и чего-то нереально приятного вроде восхищения. Скорее всего, я просто двинулся крышей. А если по-простому – выдаю желаемое за действительность. Но то, что я вижу ее улыбку – неоспоримый факт. Как и то, что, смотря на ее губы, я понимаю – не остановлюсь, если даст добро.

Обвожу большим пальцем ее нижнюю губу и веду вниз к шее. Останавливаюсь на ее пульсирующей венке и, не раздумывая, мимолетно ее целую. Вдыхаю как токсикоман запах ее кожи и уже сильнее целую ее в шею. И только сейчас понимаю, что мне мешает ее платье. Мешает почувствовать ее кожу. Хочу ее всю. Отрываюсь от шеи и улыбаюсь как дебил, увидев, что Соня закрыла глаза, чуть наклонив в сторону голову, при этом на ее лице совершенно точно – улыбка. Сейчас мне уже все равно, что она под градусом.

Аккуратно, стараясь ее не напугать, касаюсь чуть приоткрытых губ. Не сразу, но она несмело отвечает, уткнувшись одной ладонью мне в грудь. Я с упоением углубляю поцелуй, исследуя ее губы, язык. Да, сейчас я именно кайфую. В какой-то момент ее губы замирают, и она сама отстраняется, но при этом улыбается, не открывая глаза. Чем я и пользуюсь, опуская бретельки ее платья вниз, полностью оголяя грудь. Высокая, с маленькими затвердевшими сосками. Идеальная, черт возьми. Ну все, Бестужев, ты в аду. Нет, в раю, ад будет позже. Это было последней мыслью, перед тем как я сжал одной ладонью ее грудь, и прикоснулся губами к ее соску.

Глава 9

С трудом отрываюсь от ее груди и, шумно сглотнув, перевожу взгляд на Сонино лицо. Боюсь увидеть на нем что-то типа брезгливости. Однако, выглядит она немного блаженно, не показывает какого-либо негатива. Тяжело дышит, так, что грудь вздымается от каждого ее вздоха, при этом едва заметно улыбается. А через несколько мгновений, видимо, осознав, что происходит – тянется одной рукой к болтающемуся на талии платью. Понятное дело – хочет натянуть его обратно. Но я вовремя перехватываю ее руку, несильно при этом сжимая.

– Не надо, - шепчу ей в губы.

Соня нехотя, но все же опускает свою ладонь и переводит смущенный взгляд с моего лица вниз, как только я в очередной раз принимаюсь обводить большим пальцем ее щеки, губы. А потом и вовсе закрывает глаза. Не знаю почему, но именно сейчас у меня возникла идиотская мысль, что она просто не хочет смотреть на меня. Более того, возможно, в данный момент она расслабленная, улыбается и дает себя трогать, равно как и раздевать, только лишь по той причине, что представляет вместо меня своего братца. А может это просто чертова паранойя, черт его знает. Однако, перед глазами все равно появляется этот алмазный мудозвон! Воротит от одной мысли, что Соня действительно взяла не только псевдоним для своей карьеры, но и реально изменила отцовскую фамилию на это алмазное недоразумение. Даже не знаю, чего я больше хочу – вот прямо здесь и сейчас поставить на ней клеймо, прямым текстом заявляя, что она моя или выжечь эту чертову фамилию не только из ее головы, но и из паспорта. Она Бестужева и точка.

Вот на кой хрен я вообще думаю о ее братце, когда передо мной почти обнаженная жена? Жена, черт возьми. Моя. До умопомрачения хорошенькая, чуть смущенная, с раскрасневшимися щеками жена. Сколько же времени я об этом мечтал? Кажется, вечность. Прогоняю из головы образ ее братца и медленно, аккуратно, боясь спугнуть Соню, обвожу кончиками пальцев ее грудь. Идеальная. Тут от одного ее вида можно кончить как подросток без единого прикосновения.

Когда осознаю, что кто-то, а тем более ее братец, мог как и я сейчас касаться ее груди, мне в прямом смысле срывает крышу. Никогда факт наличия мужчин в жизни моих женщин меня не пугал и не отталкивал. Это так же естественно, как и дышать. Однако, это ровно до того момента, пока не встретишь ту, о которой думаешь двадцать четыре часа в сутки. Вот тогда перебираешь и размусоливаешь всех, кто был до. И вот тут факт отсутствия мужчин становится не просто важным, а архиважным. Я уверен, что Соня – еще девочка во всех смыслах этого слова. Но меня все равно колбасит от одного воспоминания того, как на свое восемнадцатилетие она потянулась целовать своего братца. И ведь, как назло, я оказался свидетелем этой картины. Плевать, что это нельзя назвать поцелуем в прямом смысле этого слова. Важен сам факт. Она сделала это сама. Сама хотела. Не знаю, что бы я делал, если бы Соня когда-нибудь все же переспала с ним.

Если бы на его месте был кто-то другой, наверное, я бы принял этот факт. Скрипя зубами, но принял. А вот если бы с ним – нет. Одно дело пробовать секс по молодости, когда бушуют гормоны, это нормально, физиологию никто не отменял, как бы мне не хотелось это признавать, другое дело – трахаться с тем, к кому неравнодушен. И как бы я ни пытался отрицать этот момент, Соня к нему неравнодушна. Да, это не любовь, как она считает. Дикая привязанность к тому, кто единственный из ее семейки проявил к ней человечность. Только она этого не понимала ни тогда, к моему сожалению, не понимает и сейчас. Уверен, что так или иначе все равно его вспоминает.

Я знаю почему о нем сейчас так много думаю. Как бы я не ненавидел алмазного мудозвона, в чем-то я ему благодарен. Да, благодарен, что за своей «любовью» Соня не замечала других мужчин. И плевать, что она ждала его, а не меня, теперь-то все мое. Память ее не сотру, но фамилию и все остальное связанное в дальнейшем с ним – выжгу к чертям собачьим. Уж что-что, но ждать я умею. Правда, терпение уже может подвести.

Наклоняюсь к ней ближе и провожу носом по ее тонкой шее, вдыхая сладковатый аромат. Нежно целую чувствительную кожу, мысленно кайфуя от того, что Соня не протестует. Самому же жуть как хочется поставить ей засос. Да, примитивно, ну и по хрен. И поставил бы, да не один, если бы был уверен в том, что после этого она не прозреет.