Пропала собака
Шрифт:
Впервые в жизни я с такой ошеломляющей ясностью представила, что могу умереть. Умереть, раздираемая на части проклятыми тварями!
Я не выдержала — и закричала, в этом крике выражая всю свою боль, весь страх, всю ненависть.
Из противоположного угла захрипели, задергались, жалобно заскулили, постепенно затихая.
Но последняя тварь бросилась в мою сторону.
— На! — выдохнула я, всаживая иглу в жесткую шкуру, вырывая ее, отскакивая, избегая укуса, снова ударяя.
Тварь
Он тут же оказался рядом, и яростная боль разорвала мне бок — НО ЭТО БЫЛА ВСЕГО ЛИШЬ ЛАПА!
Я выбросила руку вперед, загибая вверх короткую мокрую морду — ощеренная пасть обдавала смрадным дыханием и яростным рыком, — и всадила иглу туда, где должны были находиться глаза.
После первого удара он завизжал, когтями разрывая куртку и кожу у меня на груди, после второго стал биться, стремясь вырваться, и уже вырвался из моих ослабевших рук, — но тут движения его замедлились и третий удар иглы вошел очень мягко, без хруста — всего лишь с каким-то лопающимся звуком.
Он захрипел. Задергался.
Я отползла в сторону, хватаясь за кровоточащие борозды на бедре, боку и груди.
Через мгновение все было кончено. Воцарилась тишина.
А еще через несколько секунд комната стала наполняться сладким запахом эфира, я запомнила его на всю жизнь — по наркозам, которые мне делали во время хирургических операций.
Я поняла, что борьба за жизнь только начата.
Не чувствуя боли, подошла к двери. Замерла.
Когда газ наполнил комнату клубящимися облаками, я не дышала.
Я не дышала и те две минуты, когда воздух втягивался в те же самые трубы, из которых пришел газ, используемый для усыпления собак. По этой примете я поняла, что там, снаружи, никто ничего не заметил.
Тишина звенела вокруг, мельтешение в закрытых глазах нарастало. Я понимала — если их там двое, я погибну.
За дверью был один. Он начал входить, внимательно оглядываясь, но свет его же фонаря ослеплял его.
Это был один из двоих молодых. Я медленно вдохнула и, не колеблясь, воткнула иглу ему в горло.
Хотя сонного яда после драки с псом на игле не осталось, попала я на редкость удачно: здоровенная игла длиной с палец, похоже, вошла в сонную артерию — кровь брызнула горячим липким фонтаном.
Ненависть переполняла меня вместе с беснующимся, хохочущим торжеством. Парень захрипел, забулькал кровью, льющейся ему в горло, и медленно осел, придерживаемый мной.
Я вытащила пистолет из-под его куртки. И крадущимся шагом направилась в обход вольера, отыскивая второго, который должен был управлять откачкой газа.
Тот как раз выходил на улицу и повернулся ко мне
Я оглушила его подобранным камнем, врезав в затылок. Возможно, удар оказался смертельным.
В комнате, помимо пульта с тремя рычагами, хранилась и цистерна с горючим веществом. Я поняла, для чего она была предназначена. И содрогнулась от мысли, пришедшей мне в голову.
Оставшиеся двое сидели в сараюшке, когда я вошла туда более-менее твердым шагом, в крови пополам с грязью, полуголая и страшная.
— Встать! — приказала я, наводя пистолет. Они не подчинились, думали, возьмут быстротой и количеством.
Ублюдка уложила прямым выстрелом в живот, от которого долго мучаются. Он упал и не двигался.
Старшему попала в плечо.
— Иди вперед! — Он пошел, зажимая рану рукой.
— Неси его в дом! — Он взвалил оглушенного камнем на себя и потащил, шипя от боли.
Недомерок лежал в луже крови на пороге, пряча от меня свой изуродованный живот. Белые губы его неслышно шевелились.
— Этого внутрь! — Он положил.
— Я даю тебе шанс. Стены и земля вокруг дома облиты из вашей канистры. Гореть будет, как факел. Думаю, у вас останется минуты две. Если успеешь — выживешь.
Он бросился вперед, и мне пришлось израсходовать две последние пули на его ступни. Вместо пистолета взяла со стола остро наточенный кухонный нож.
Схватив свои вещи и трепетно прижав двенадцатигранники к груди, я еще вытащила из ящика стола подвернувшиеся под руку деньги. Сняла с вешалки плащ, завернулась в него.
У самого порога он все-таки попытался поймать мою ногу, сам не будучи в силах встать.
Я двинула ему ногой по лицу. Встала у двери.
— Хочешь жить?! Тогда говори — кто похитил Зинаиду Андреевну?!
— Да сам Дядя и похитил, — прохрипел он, — сам!
— Молодец, послушный! — рявкнула я. Тряпицей обтерла все, чего касалась в этом сарае. Закрыла дверь.
Обмотала ручки удавкой, намертво соединяя их. Нет, не порвать им леску такого качества!
Задержалась у двери на секунду. А затем отошла и бросила горящую спичку из тех, что сами они припасали для огоньку…
…Уже в дороге оказалось, что взяла я чуть меньше сотни. Как смотрел на меня чудом пойманный таксишник, ни в сказке сказать, ни пером описать. Если бы не плащ, он, наверное, и не остановился бы.
Я молча плакала на заднем сиденье. И всю дорогу кляла себя за то, что подрезала леску ножом, чтобы ее можно было порвать — смертельно ненавидя этих людей, я не могла хладнокровно убить их. Они вроде как пленные…
Глава 7
ВИЗИТ К ЗНАКОМЦУ