Пропала женщина (сборник)
Шрифт:
Он еще раз замерял глубину и убедился, что якорь держит крепко. Затем он взглянул на горизонт. Там виднелось несколько дымков, но хорошо было видно только одно судно — большой грузовой пароход, пробиравшийся по глубокой протоке с другой стороны косы. На нем, может быть, и заметили «Беглянку», но не окликнули и вообще не проявили к ней никакого интереса. Да и не дай бог, чтобы кто-нибудь предложил им помощь, — это погубит все дело.
Джеффри вернулся в каюту и принялся за починку трубки. Он ее основательно покорежил. Прежде чем взяться за работу, он показал трубку Кроссу.
— Разогрел бы паяльник, — предложил ему Джеффри. — Тогда мне не придется опять пролезать вокруг стола. Я не потушил примус.
— Сам грей, — буркнул Кросс.
Джеффри пожал плечами и стал осторожно пробираться на камбуз. «Памела вроде бы задремала. Пусть спит, что ей еще остается делать?» — подумал он. Кросс тоже, казалось, впал в летаргию, но Джеффри не надеялся, что тот заснет. При малейшем резком движении Джеффри пальцы Кросса судорожно сжимались на рукоятке пистолета. Джеффри стал задумчиво греть паяльник в пламени примуса.
— У тебя не затек палец на спусковом крючке? — крикнул он из камбуза Кроссу.
— Не затек, — ответил Кросс. — К твоему сведению, я слежу за каждым твоим движением. Если ты строишь планы насчет паяльника, советую тебе про них забыть.
— Все равно ты сломаешься раньше меня, — сказал Джеффри. — Сколько, по-твоему, можно не спать и быть начеку в такой шторм без еды и отдыха? Лучше признай себя побежденным.
— И отправляйся на виселицу? Нет уж. Пока живу, надеюсь. Ты сам сказал, что мы завтра будем в Голландии. Мне приходилось бывать и не в таких переделках. Война научила меня многому.
— Война сделала из тебя законченного негодяя.
— Но зато я не забыл, как наслаждаться радостями жизни.
— Ну и как, наслаждаешься?
— Это — плата за будущее. Дороговато, но жизнь этого стоит. Я никогда не сдаюсь.
— Гитлер говорил что-то в этом роде. Ты на него даже внешне похож. Оба подонки.
Джеффри работал не торопясь. Зачистил сломанный конец трубки, покрыл его флюкситом и наложил припой. Подождал, пока он затвердеет. Потом пошел на палубу вставлять трубку на место. Провозился с ней добрых десять минут. Наконец Кросс, не выдержав, сердито закричал:
— Скоро ты там?
— Заканчиваю! — отозвался Джеффри, но вернулся в кабину только через пять минут.
— Чертова трубка отвалилась, — объявил он. — Меня здорово качнуло, и я схватился за нее. Теперь надо делать все сначала. Ты когда-нибудь пробовал паять?
— Да, пробовал. И мне никогда не приходилось паять одно и то же место дважды.
— Но тебе, наверное, и не приходилось паять в такую качку.
— Ты слишком много болтаешь. Чего ты лезешь ко мне с разговорами? Нам не о чем разговаривать. Кончай работу и убирайся отсюда подобру-поздорову. Мы бы сейчас плыли с ветерком.
— Ничего подобного. Ты и не представляешь, что делается в море.
— Ветер утихает.
— Да, но море начнет успокаиваться только к вечеру.
Джеффри опять спаивал трубку.
— Ну, пожалуй, будет держаться.
— Много извели топлива? — вдруг спросил Кросс.
— Не очень. Хватит доплыть туда и обратно.
Кросс ничего не сказал, и лицо его было непроницаемо.
Как бы в напоминание о том, что погода — вещь серьезная, яхту вдруг захлестнула волна и вода залила пол каюты на добрых полфута.
— Надо откачать воду, — сказал Джеффри. — Может, ты этим займешься, Артур? Прекрасная мысль, между прочим. Ты откачивай воду, а я посижу с Памелой. Не согласен? Ну, как хочешь.
Джеффри вышел из каюты, сел на нижнюю ступеньку трапа и принялся качать помпу. Он качал минут пятнадцать, потом крикнул:
— Ну как, лучше?
— Да, осталось совсем мало.
— Покачаю еще немного.
Джеффри качал не торопясь, глядя на горизонт. Ветер совсем почти стих — просто зефир по сравнению с тем, что было. Солнце уже грело весьма ощутимо. Собственно говоря, сидеть на солнышке и качать помпу было довольно приятное занятие. Джеффри взглянул на часы.
«Ну вот, проволынил два часа, — подумал он. — В конце концов, я не на сдельной оплате».
— Воды почти не осталось! — крикнул Кросс.
— Поехали!
Джеффри зашел в каюту забрать починенную трубку.
— Почему бы тебе не прогуляться по палубе, Артур? — спросил он. — Тебе это будет полезно — мозги проветришь.
— Меня всегда воротило от твоих шуточек, — ответил Кросс. — С каким удовольствием я всадил бы в тебя пулю!
— Я тоже не умираю от любви к тебе, — отозвался Джеффри. — Можешь не заблуждаться на этот счет. А болтаю я для поддержания бодрости духа.
Джеффри вышел из каюты, поставил трубку на место. Спаяна она была на славу — прочнее прежнего. Он подключил подачу топлива и запустил машину.
— Поднимаю якорь, — сказал он, приоткрывая дверь каюты.
— Давно пора. Ты знаешь, что мы тут проторчали больше двух часов?
— Знаю. Но местечко уютное, отдохнули, пришли в себя. Разве нет?
Джеффри прошел к лебедке и принялся вытягивать якорь. Работа была нелегкая — с востока по-прежнему один за другим шли высокие валы и «Беглянка» натягивала якорную цепь всей своей тяжестью. С напряжением проворачивая ручку лебедки, Джеффри размышлял, не попробовать ли разбить стекло верхнего люка и прыгнуть на Артура сверху. Нет, не стоит и пытаться, решил он. Все то же препятствие остается в силе — Артур успеет выстрелить в Памелу.
Якорная цепь была выбрана. Джеффри затащил якорь на палубу и хорошенько укрепил его на месте. Надо было убить еще час. Он включил мотор на малую скорость. Далеко к югу в воде виднелся высокий бакен. Джеффри наклонился к карте. Да, это бакен, отмечающий выход в море. Прилив почти достиг верхней точки, и глубина везде будет порядочная. Надо будет часок покрутиться вокруг этого бакена.
Отдохнув и поев, Джеффри чувствовал себя значительно лучше. Памела спала, так что о ней пока можно было не беспокоиться. Джеффри набил трубку — впервые после выхода из Ричмонда — и с наслаждением затянулся. «Беглянка» бежала по ветру, и ее не так сильно качало. Джеффри смотрел на догонявшие ее волны и любовался легкостью, с которой его маленькое суденышко приподнималось и пропускало их под собой.