Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти
Шрифт:
Мы немного посмеялись. Потом он захотел увидеть мой обратный билет. Раньше тем же днем по пути на стоянку магазина «КООП» в Гштааде я погрузился в мысли об Индии… Ехать или не ехать?.. Когда мы шли по тротуару рядом с магазином, он внезапно схватил меня за руку и, пристально глядя в глаза, резко произнес: «Ты просто продолжай и продолжай!»
Сидя у огня, он попросил показать ему мой обратный билет.
Я бросил билет в огонь.
– Смотрите! Смотрите! – сказал он остальным. – Как у тебя с головой?
– Хорошо. – Я просто засмеялся.
Затем я потратил немыслимую кучу денег на билет туда-обратно до Бангалора. Такова была «экономика Юджи». Для чего еще нужны деньги? Он всегда говорил, что деньги должны перемещаться из одного кармана в другой – предпочтительно, чтобы они перемещались из наших карманов в его; тем не менее я видел, как он обращается с деньгами, и, по-моему, у него это получалось очень хорошо. У меня были деньги, так почему бы их не потратить? В конце концов, может быть, это была последняя возможность видеть его в Индии.
С приездом Йогини в Швейцарию враждебность между нами усилилась. Она дергалась по поводу Калифорнийца и того, что я живу в одной комнате с Немкой. Я переживал из-за ее непонятной «дружбы» с Калифорнийцем. Между ними то и дело случались напряженные разговоры по телефону, и днем воздух в комнате просто искрился. К тому моменту как мы добрались до аэропорта во Франкфурте, ситуация значительно ухудшилась. Каждую минуту возникали и рушились новые коалиции.
Глава 19
«Ты хочешь продолжаться, возможно, на другом уровне, действовать в другом измерении, но ты хочешь каким-то образом продолжаться».
В декабре 2003 года около двух часов утра наша небольшая компания, пошатываясь, вышла из самолета и оказалась в объятиях влажного бриза в старом международном аэропорту в Бангалоре. Чандрасекар, Сугуна и Маджор забрали Юджи к себе, а нас отправили на такси в отель.
После шикарных, обитых деревом швейцарских апартаментов зеленый флуоресцентный свет, прыгающий по цементным стенам, казался невыносимым. Проворочавшись на бугристом матрасе всю ночь, я так и не смог заснуть после перелета и смены часового пояса. Да и номер был больше похож на эхо-камеру, чем на комнату в отеле: всю ночь я слушал звуки улицы и лай дерущихся собак. Постепенно цементные стены становились все более светлыми по мере увеличения потока авторикш на улице, перемежавшихся с разносчиками товара. Я встал, умылся над крошечной раковиной и с неприятным чувством в животе отправился в вестибюль отеля. И снова все те же лица, только в другой обстановке.
Сидя на диване с шести утра, Юджи разговаривал со своими друзьями, ждавшими его приезда весь год. Он был источником их надежды и отчаяния, крушащим все вокруг, яростно палящим привычными фразами. Прервав на короткое время свой монолог, он поинтересовался, насколько хорошим был отель и как нам здесь спалось. Затем он сказал, что друг, у которого он остановился, арендовал для иностранцев дом неподалеку, и предложил нам переехать туда.
Митра Вихар представлял собой один из домов в Бангалоре, построенных на американские доллары откуда-нибудь из Нью-Джерси или Силиконовой Долины. Это было такое же цементное здание, как и любое подобное ему в пригороде, с той лишь разницей, что на кухне и в ванной имелся электрический водонагреватель. Какой-то человек принес раскладушки и постельные принадлежности, и мы начали заселяться. Шорти и Йогиня заняли две спальни на верхнем этаже. Мы с другими мужчинами остались внизу. Калифорниец занял единственную спальню на нашем этаже, и я оказался по соседству с ним в столовой с примыкающей к ней крошечной комнатой для пуджи, похожей на клозет.
Калифорниец имел интеллигентный вид, был стройным, медленным и спокойным. Как-то раз, еще во время нашей первой встречи в Италии, прогуливаясь вечером у озера Маджоре, мы с ним говорили о Юджи. Потом разговор зашел о Йогине и я косвенно намекнул на некоторые «взаимодействия» между нами. Я понимал, что хотя и вычеркнул себя из этой истории, покоя мне не будет. Йогиня была не из тех, кто позволял себя игнорировать. Одной ее внешности было достаточно, чтобы мои мысли постоянно крутились вокруг нее, а тут еще соблазнительный язык тела и выраженная сексуальность.
Каждый вечер он на пару часов поднимался к Йогине, а мне приходилось бороться со своими внутренними демонами этажом ниже.
Что я мог поделать? Сначала я, теперь другой. Это сводило меня с ума. Типичный случай.
Однажды поздно вечером я пошел слоняться по улицам в состоянии острой жалости к себе. Я надеялся найти какой-нибудь другой отель, но тщетно. Измученный, тоскующий по комфорту своего дома, находящегося в нескольких тысячах миль отсюда, я вернулся в привычное состояние. Как говорил Юджи, когда ты не получаешь того, что хочешь, любовь превращается в ненависть. Я соскальзывал в ненависть стремительно и тем быстрее, чем больше ее внимание было направлено на кого-то другого. В Индии меня просто накрыло.
Выражение «Как постелешь, так и поспишь» сподвигло меня перетащить сложенный пополам матрас в крошечную комнатку для пуджи, где я, свернувшись калачиком, попытался заснуть. На следующее утро я оставался в своей тесной темнице, пока все не ушли, и только после этого пошел в ванную. Приняв душ в дальней ванной комнате, я оделся в привезенную из Швейцарии зимнюю одежду и пошел на улицу. Так я сходил с ума еще три дня, пока не вернулся наконец в комнату и не начал спать на складной кровати с москитной сеткой вокруг почти как человек.
Каждое утро начиналось одинаково: Юджи болтал, а мы сидели вокруг него, пребывая в утреннем ступоре каждый в своей степени. В семь часов Сугуна подавала кофе и приглашала всех на завтрак. Она кормила свою семью, Юджи и всех гостей и друзей, которые к нему приходили. При виде Юджи она заплакала. Его зубные протезы снова сломались, и в итоге он вообще выбросил их несколько месяцев назад. Это очень сильно отразилось на его внешнем виде. Тогда, сразу после «катастрофы», он, наоборот, выглядел гораздо моложе своих лет. Это было видно и на фото тех лет, и на большинстве видео. Потом даже в свои семьдесят с хвостиком он был полон сил и энергии. И все-таки возраст догнал его. Еще в прошлом году он выглядел много лучше.
– В конце концов, есть такая вещь, как процесс старения, – говорил он, когда люди реагировали на изменения его внешности.
– Юджи, что случилось? Ты сильно сдал!
– Ничего со мной не случилось! Я выкинул свои протезы, поэтому теперь-то мои тридцать два зуба смогут вырасти снова! Эти грязные доктора превратили вас в дрожащих цыплят! Посмотри, у меня даже цвет волос восстанавливается! – говорил он, показывая оставшуюся среди седых волос темную прядь на затылке.
Он делал эти абсурдные заявления и сопротивлялся любой попытке накормить его чуть больше, чем он хотел. Он стал таким худым, что Сугуна боялась за него. На языке телугу она упрашивала его съесть хотя бы еще одну рисовую лепешку.