Пропасть Искупления
Шрифт:
Куэйхи сделал всем знак подойти ближе:
– Видите, корма приподнята, чтобы направить выброс над поверхностью Хелы. Угол подъема небольшой, но это очень важно.
– Как только вы запустите двигатели, – сказал Васко, – корабль улетит вместе с ложементом.
Куэйхи покачал головой:
– Ничего подобного. Я взял не первое попавшееся место на карте. Это наиболее стабильное геологическое образование. Фиксатор прикреплен к анкерам, замурованным в глубине литосферы. Ложемент не улетит. Сами подумайте: я потратил уйму сил, чтобы заполучить этот корабль; неужели я мог пренебречь геологией?
Снова прозвучал вызов. Куэйхи пригнул стебелек микрофона к губам и что-то прошептал своему помощнику, находящемуся в ложементе.
– Корабль установлен под нужным углом. Пора запускать двигатели, господин Малинин.
Васко заговорил в браслет. Он вызывал Скорпиона, но ответил дежурный офицер.
– Включить маршевые двигатели, – приказал Малинин.
Но не успел он договорить, как два белых с фиолетовой каймой остроконечных потока выстрелили из сочленительских двигателей, и этот свет ослепил камеру слежения. Корабль вздрогнул и подался вперед в своей упряжи, словно изнемогшее на суше морское чудовище пыталось сбежать. Но удерживающие механизмы растянулись, поглощая импульс, и корабль постепенно вернулся в исходное положение. Двигатели работали чисто и стабильно.
– Смотрите! – воскликнул Грилье, указывая на окно мансарды. – Даже отсюда видно!
Снаружи слабо белели две полоски, словно устремленные над горизонтом лучи прожекторов.
Через секунду все ощутили прокатившуюся через «Пресвятую Морвенну» дрожь.
Куэйхи подозвал Грилье и указал на свои глаза:
– Уберите эту мерзость с моего лица!
– Держатель для век?
– Да, он больше не нужен. Но будьте осторожны.
Грилье исполнил просьбу, аккуратно сняв с лица настоятеля металлическую раму.
– Веки еще не скоро придут в норму, – предупредил врач. – Советую до тех пор носить очки.
Куэйхи так и этак приложил к лицу темные очки, словно ребенок, играющий с родительской вещью. Потом надел. Без распялки для век они сидели чересчур свободно.
– Пора в путь, – сказал он.
Скорпион заковылял назад, к похожему на приземистый валун кораблю. Забрался через открытый люк на сиденье и, подняв шаттл, полетел в противоположном направлении от останков моста. Под ним проносился истерзанный ландшафт, пересеченный мириадами острых теней, словно чернильными пятнами. Один склон Рифта был темен как ночь, другой залит светом почти до самого верха. В глубине души Скорпион жалел о прекрасной постройке, о невозможности повернуть время вспять, отменить содеянное или хотя бы неспешно все обдумать и учесть последствия. Его всегда одолевали подобные чувства, после того как он причинял кому-то боль. Но раскаяние и жалость, как известно, не длятся вечно.
Эксперты ошибались насчет моста, и Скорпион убедился в этом на собственном опыте. Мост был делом рук человеческих, вертуны не имели никакого отношения к нему. Он простоял здесь определенно дольше века и, конечно же, мог быть и много старше. Но никто не пытался выяснить его происхождение и состав. Это было достижением передовой науки – но науки времен демархистов, а не загадочных инопланетян. Скорпион думал о человеке, чей образ появился на льду. Как он горевал о том, что его бессмысленное, но прекрасное творение погибло! Пусть это была запись, а не прямая трансляция. Возможно, ее сделали после возведения моста, запрограммировав на активацию в случае частичного или полного разрушения конструкции. А значит, строитель предчувствовал такой исход. Не случайно же Скорпиону показалось, что этот человек хочет оправдаться.
Корабль отвернул от Рифта. Теперь Скорпион летел над равниной, внизу различалось грубое подобие дороги – Вечный Путь. Всего в четырех километрах впереди находилась «Пресвятая Морвенна», ее тень падала назад, закрывала большой участок тракта; собор тащил ее за собой, словно длинный темный шлейф. Скорпион заставил себя выбросить из головы тяжелые мысли о мосте и его создателях. Сейчас надо думать о другом: как остановить собор. Надо как-то пробраться в него.
Скорпион подлетел ближе, настолько, что уже различал медленное, сантиметр за сантиметром, продвижение гигантской ходячей машины. Было что-то гипнотическое, успокоительное в последовательности движений контрфорсов и стоп. Нет, это не иллюзия – «Пресвятая Морвенна» все еще движется; по-видимому, ее обитатели пребывают в блаженном неведении о том, что средство переправы через Рифт прекратило свое существование.
Такого Скорпион не ожидал.
Наверное, собор еще просто не успел остановиться, но вперед смотрящие датчики вот-вот сообщат об отсутствии моста, и техники приступят к торможению. Или он так и будет идти, словно мост по-прежнему висит над Пропастью? Скорпиона впервые посетила страшная мысль: что, если Куэйхи никогда и не думал останавливать собор?
Свинья опустился до высоты пятисот метров, оказавшись примерно вровень с вершиной главной башни. Теперь ему нужна была только посадочная площадка. Сгодится любое ровное место, и неплохо бы, чтобы поблизости оказался проход внутрь собора. Главная стоянка была забита – невозможно посадить шаттл без риска столкнуться с уже запаркованными там. Один из этих кораблей, с красным кокпитом, был Скорпиону незнаком, на втором сюда прилетели Малинин и Хоури. Только этот шаттл способен унести на орбиту всех – Васко, Хоури, Ауру и теней в резном скафандре, поэтому нельзя рисковать, садясь рядом с ним.
Но ровных мест на крыше собора хватало, а кроме того, опустив корабль не на главную площадку, Скорпион мог рассчитывать на внезапность. Регулируя тягу для удержания высоты, он облетел вокруг «Пресвятой Морвенны»; на ее корпусе трепетали отсветы двигателей шаттла, словно молнии в летнюю грозу. Вместе с корабликом смещались свет и тени, отчего казалось, что архитектурные детали собора догоняют друг дружку и сливаются; такое впечатление, что чудище из металла и камня зевает, пробуждаясь от крепчайшего сна. В эту иллюзию включились даже горгульи, их головы с разинутой пастью поворачивались вслед за шаттлом с грозной плавностью смазанных орудийных турелей.
Но это была не иллюзия.
Одна из горгулий вдруг осветилась на миг, и его кораблик тряхнуло, а в шлеме зазвенел аварийный сигнал. На консоли зажглись иконки тревоги.
И тут же собор вместе с ландшафтом опасно накренился, шаттл пошел на резкое, почти неуправляемое снижение. Двигатели заработали на полную мощность, они изо всех сил пытались выровнять полет корабля, но у Скорпиона не было шансов уйти из-под обстрела, не то что добраться до орбиты. Свинья давил на рычаг горизонтального хода, пытался заложить вираж и выскочить из зоны эффективного огня соборных горгулий. Страшно болела грудь; он застонал и закусил губу, сразу почувствовав вкус крови.
Вот и вторая уродливая башка исторгла в его направлении огонь. Корабль тряхнуло еще сильнее, его падение ускорилось. Скорпион напрягся, готовясь к падению, и оно не заставило себя ждать. При ударе шаттла о лед свинья не потерял сознания, но нечленораздельно завопил от боли, ярости и досады. Шаттл несколько раз перекувырнулся и замер на боку, изящно обрамляя проемом люка обнаженное сердце Халдоры.
Не меньше минуты Скорпион пролежал неподвижно, а потом решил действовать.