Пропасть Искупления
Шрифт:
Вернувшись к окошку, Глаур поискал глазами вокруг и увидел стойку мостка, наглухо привинченную к полу.
Один конец Глаур привязал к опоре, на другом сделал петлю и продел в нее инструментальный пояс, который затем застегнул поверх скафандра. Подергал кабель – вроде крепок. Похоже, трех-четырех метров до земли не хватит, но это не беда. Убогая, конечно, получилась снасть, оскорбляющая чувства инженера. Но Глаур не желал оставаться на борту обреченного собора ни одной лишней минуты.
Он опустил визор и убедился, что воздух в шлем поступает нормально. Потом сел на пол, так что окошко оказалось у него между ногами, и включил резак. Направив тонкий, как ланцет, луч на стекло, Глаур почти в ту же секунду заметил струйку вырывающегося наружу газа. Очень скоро из машинного отделения уйдет весь воздух. Аварийные перегородки герметизируют остальную часть собора, но что толку? Все, кто остался наверху, доживают последние часы. А может, Глаур уже последний человек на борту «Пресвятой Морвенны». Эта мысль взволновала его: вот уж не чаял стать исторической личностью!
Он резал стекло и придумывал подвиги, о которых потом будет рассказывать.
Глава сорок девятая
Зачистка внутренних помещений «Ностальгии по бесконечности» была закончена. Повсюду лежали мертвые ультра, их раны дымились. Попадали среди убитых и монахи, но потери соборной стражи были невелики. Бойцы переступали через поверженных врагов, не забывая тыкать в них раскаленными докрасна стволами автоматов или бозеров. В коридорах по стенам едва сияли лампы, мрачные красные отсветы падали на мертвецов. Странно, но эти враги не походили на ультра, в большинстве они выглядели как обычные базово-линейные люди. Возможно, при вскрытии у них обнаружатся имплантаты, но снаружи не заметно никаких протезов и модификаций. Единственное отличие от соборной стражи – среди убитых на удивление много гиперсвиней. Монахи толкали и переворачивали их с особым интересом: на Хеле не часто увидишь такое существо. Как свиньи оказались на этом корабле, почему они сражались на стороне людей, отчего на некоторых форменная одежда? Загадок набралась целая гора, но пусть ими занимаются другие.
– Интересно, а где Скорпион? – спросил один командир другого.
– Скорпион?
– Свинья, который всем тут заправлял, когда отряд Сейфарта проник на борт. Говорят, тому, кто вынесет с корабля его тело, положена награда. Скорпиона легко опознать: Сейфарт пригвоздил его к стене, проколов тут и тут. – И монах указал на свои плечи.
Его собеседник ногой перевернул очередную свинью, радуясь, что скафандр не пропускает запах тления.
– Тогда давай поищем.
Лампы на стенах погасли, соборные стражники ушли вперед, перешагивая через тела; во тьме виднелись только их нашлемные маячки. Остальной корабль будто вымер; было удивительно, что осветительные приборы продержались так долго.
Но они померцали и зажглись в полную силу, словно корабль давал понять: «Не спешите меня хоронить».
– Она не слушается, – растерянно сообщил Куэйхи. – Но этого просто не может быть.
Личный корабль настоятеля рывком приблизился к посадочной площадке. Промежуток уменьшился до нескольких сантиметров.
– Нет, – твердо произнес Грилье. – Не стоит рисковать. Корабль явно не в порядке…
Но Куэйхи решил, что момент настал. Он привел койку в движение и с ускорением устремился к люку. «Доминатрикс» не двигалась, словно покорно поджидала хозяина. Казалось, Куэйхи выполнит задуманное, преодолеет щель шириной в ладонь. Но вдруг корабль отпрянул, беспорядочно стреляя маневровыми дюзами. Зазор снова увеличился. Спохватившись, Куэйхи начал тормозить, его руки летали над пультом с нечеловеческим проворством. Но расстояние между кораблем и площадкой все увеличивалось, и было видно, что койка не успеет вовремя остановиться.
«Доминатрикс» болталась уже в шести или семи метрах, отчаянно пытаясь стабилизироваться. Вдруг ее крутануло, и люк оказался на стороне, противоположной площадке.
Но это уже ничего не значило. Куэйхи заверещал, достигнув края и опрокинувшись.
– Дурак, – буркнул Грилье, не дожидаясь, когда стихнет вопль.
Рашмика взглянула на «Доминатрикс». Люк снова был обращен к площадке. Девушка вдруг поняла, что корабль серьезно поврежден. На его корпусе виднелась цепочка странного вида пробоин: почти идеальной сферической формы выемки, блестящие свежими срезами металлических элементов конструкции. Словно в корабельном боку созрели и вытекли гнойники, оставив после себя геометрически правильные полости.
– Она побывала под обстрелом, – заключил Грилье.
Корабль уже опрокидывался и терял высоту, его маневровые двигатели выстреливали все чаще и бестолковей.
– Ложитесь! – Грилье рывком повалил Рашмику и сам распластался на площадке.
– В чем де…
– Закройте глаза. – Врач держал за руку девушку, не давая ей подняться.
Совет опоздал на секунду. Рашмика увидела начало вспышки, сопровождавшей удар корабля о поверхность Хелы.
Она почувствовала, как содрогнулась под ней вся конструкция собора.
Когда струйка утекающего воздуха пропала, Глаур решил: все, теперь можно выбираться без риска. В стекле и защитной решетке он вырезал отверстие подходящего для себя размера. Дальше был вакуум и бесконечно ползущая метрах в двенадцати от днища собора поверхность Хелы.
Глаур снова проверил прочность кабеля и спустил ноги в дыру. Стекло по ее краям оплавилось и скруглилось, порвать о них скафандр было невозможно. На секунду он замешкался: верхняя половина его тела оставалась в машинном отделении, а ноги висели в пустоте. Вот оно, последнее мгновение перед бегством. Потом инженер решительно отпустил опору и на целую секунду очутился в невесомости. Глаур падал, замечая только размытые очертания движущихся частей механизмов. Сильный рывок, и падение прекратилось. Пояс врезался в живот; инженер повис, согнувшись пополам, головой и ногами к земле.
До скользящего внизу льда оставалось четыре или пять метров. Все-таки он ошибся в расчете; падение с такой высоты способно оглушить. Но он поднимется, отряхнется и пойдет своей дорогой. Собор не причинит вреда, два ряда огромных ступней пройдут мимо него. Пусть один ряд ближе другого, все равно слишком далеко, чтобы стоило волноваться.
Висеть стало совсем неудобно. «Сейчас или никогда», – подумал Глаур.
Пряжка заупрямилась, пришлось с ней повозиться – и потому падение застигло его врасплох.
Удар получился сильным – инженер еще никогда не падал с такой высоты. Особенно досталось спине. Полежав с минуту, Глаур нашел в себе силы перевернуться и задуматься о том, как бы теперь подняться на ноги. Некоторое время над ним скользило густо усаженное механизмами брюхо «Пресвятой Морвенны», словно небо, затянутое угловатыми тучами.
Глаур встал. К его огромному облегчению, он не сломал ни рук, ни ног. Система жизнеобеспечения тоже не пострадала: все индикаторы в шлеме светились зеленым. Воздуха хватит еще на тридцать часов активных действий. А время – важный фактор, ведь надо пешком добраться до Пути и разыскать там остальных беглецов или спасательный отряд, высланный другими соборами.
Это не так уж и далеко, подумал он, вдобавок дорогу скрасят радостные мысли о том, что удалось благополучно выбраться наружу, вместо того чтобы сходить с ума от ужаса в ожидании тошнотворного провала в невесомость.
Глаур уже готов был сделать первый шаг, когда из-за ближайшего валуна появился невысокий силуэт. Неизвестный в скафандре устремился навстречу инженеру, хотя назвать это бегом было нельзя, скорее сосредоточенным ковылянием. Вопреки всему Глаур рассмеялся – было что-то нелепое в движениях этой детской фигурки. Он быстро перебрал в памяти невысоких обитателей собора: что это за карлик и чего он может хотеть от техника из машинного отделения?