Пропасть Искупления
Шрифт:
Рашмика помотала головой, словно пыталась вытряхнуть из нее сумбур:
– Но чем провинились вертуны, почему их понадобилось уничтожать?
– Говорю же: они приняли ошибочное решение, – ответил Скорпион.
– Какое?
– Вступить в переговоры с тенями. Аура, это была проверка, под контролем создателей плавника. Те считали, что вертуны ни в коем случае не должны открыть теням проход. Нельзя для борьбы с врагом привлекать на свою сторону еще более опасного врага. И нам не следует наступать на те же грабли.
– Если ты прав, существа,
– Речь не о том, чтобы ложиться с ними в постель, а о том, чтобы учитывать риск. Они здесь, Аура, в этой системе. Сию минуту находятся рядом с нами. И то, что мы их не видим, не значит, что они не следят за каждым нашим шагом.
Несколько секунд лифт поднимался в тишине.
– Значит, ты шел сюда вовсе не за резным скафандром? – наконец спросила Рашмика.
– Я думал, что приму решение на месте, – ответил Скорпион.
– И как, принял?
– Да, с твоей помощью. Скафандр останется на «Пресвятой Морвенне».
– Выходит, настоятель Куэйхи был прав, – вздохнула Рашмика. – Он все твердил, что в скафандре сидят бесы.
Лифт замедлил ход. Скорпион убрал подарок Ремонтуара в поясной карман и снова достал нож.
– Жди здесь, – сказал он. – Если через две минуты не позову, садись в лифт и выбирайся наружу. А потом беги от собора со всех ног.
На льду они стояли вчетвером: Рашмика, ее мать, Васко и свинья. Выбравшись из «Пресвятой Морвенны», они так и шли за гигантской машиной – сначала по земле, потом по обрубку моста. И остановились лишь в километре от стены Рифта.
Казалось невероятным, что внутри собора мог остаться кто-то живой, но Скорпион решил убедиться в этом и обошел основные помещения. Но на борту могли быть десятки потайных герметичных отсеков, о существовании которых он не знал.
С такими ранами, как у него, вряд ли кто-то другой сумел бы сделать больше.
Внешне «Пресвятая Морвенна» нисколько не изменилась. Нижний уровень собора был разгерметизирован, это Скорпион обнаружил, поднявшись по тросу, сброшенному техником из машинного отделения. Но тамошняя механика с одинаковым успехом работала как в воздухе, так и в вакууме: целенаправленное движение собора не задержалось ни на секунду, электрогенераторы исправно давали ток. В мансарде Часовой Башни горел свет, но ни один силуэт не двигался в ее витражах, как и в других окнах шагающего собора.
– Сколько осталось до края? – спросил Скорпион.
– Метров двести, – ответил Васко.
– Пятнадцать минут, – пересчитала Рашмика. – Потом собор опрокинется, если только мост не рухнет раньше.
– Вряд ли рухнет, – сказал Скорпион. – Я вообще думаю, что собор мог пройти по мосту.
– Да, на это бы стоило посмотреть, – произнесла Хоури.
– Похоже, мы так никогда и не узнаем, кто построил мост, – сказал Васко.
Рядом с ним сложная механика, заключенная в огромный движущийся контрфорс, перенесла в воздухе огромную ступню и бесшумно опустила на лед.
Скорпион вспомнил о сообщении, принятом его скафандром.
– Пусть это останется одной из загадок Вселенной, – сказал он. – Но это не вертуны потрудились, точно.
– Да, не они, – согласилась Рашмика. – Этой постройке не миллионы лет, она относительно новая. Вертуны не оставили после себя ничего столь же красивого.
– Еще не поздно, – сказал Малинин.
Скорпион повернулся к нему, заметив, как в визоре шлема мелькнуло искаженное отражение его собственного лица.
– Не поздно для чего, сынок?
– Пятнадцати минут хватит, даже тринадцати. Я успею подняться в мансарду.
– И стащишь скафандр вниз по лестнице? – поинтересовалась Хоури. – В лифт он не влезет.
– Я разобью окно в покоях. Если буду не один, мы выбросим скафандр наружу.
– И с кем ты потом будешь разговаривать? – усмехнулся Скорпион.
– Падать на мост с башни – не то же самое, что с моста на дно Рифта, – сказала Рашмика.
– Двенадцать минут – минимум, – уточнила Хоури.
– Я готов, – сказал Васко. – Скорп, вы со мной?
– Да я бы пошел, если б не было других планов на остаток жизни.
– Значит, нет?
– Васко, мы уже все решили. Там, откуда я родом, отступаться в последний момент было не принято.
Васко запрокинул голову, чтобы увидеть вершину башни «Пресвятой Морвенны». Скорпион непроизвольно сделал то же самое, хотя от таких движений у него кружилась голова. Казалось, собор вообще не движется на фоне неподвижных звезд. И среди этих звезд было два десятка новых, ярких, окруживших Хелу неровным ожерельем. Нельзя оставлять их там надолго, подумал Скорпион. Прежде чем опуститься на ложемент, капитан принял единственно верное решение, защитив своих спящих пассажиров от непредвиденных опасностей, – пусть даже этот поступок был сродни самоубийству. Но рано или поздно кто-то должен позаботиться об этих восемнадцати тысячах душ.
«А при чем тут я? – подумал Скорпион. – Найдутся другие…»
– Не думал, что все зайдет так далеко, – проговорил он чуть слышно.
– Скорп? – переспросила Хоури.
– Нет, ничего, – отозвался он, тряхнув головой. – Просто вдруг подумал: что этот пятидесятилетний свинья делает в такой дали от дома?
– Пытается что-то исправить, – сказала Хоури. – Разве не этим ты занимался всю жизнь?
– Она права, – подхватила Рашмика. – Спасибо тебе, Скорпион. Ты не обязан был делать все то, что сделал. И я никогда этого не забуду.
«А я никогда не забуду, как кричал мой друг, когда я резал его скальпелем», – подумал Скорпион.
Но разве тогда у него был выбор? Клавэйн ни словом не упрекнул своего палача; перед лицом ужасной смерти старик думал только о том, как избавить друга от переживаний. Почему же Скорпион не может почтить память Клавэйна, дав наконец выход накопившейся ненависти? Он оказался в неподходящем месте и в неподходящее время, но его вины в этом нет, как и вины старика. И уж точно ни в чем не виновата Аура.