Пропавшая экспедиция
Шрифт:
Урманский всю дорогу молчал. Его потрясло то, что произошло в доме вдовы академика. Всё сходилось: причиной выхода экспедиции было не золото. А то, что в своё время нашёл академик. То ли на Граматухе, то ли на Норе.
Впрочем, не это сейчас беспокоило профессора. «Как, — испуганно в который раз задавал себе вопрос учёный. — Как эти люди смогли узнать о том, что выяснили мы с Дмитриевым?» Вывод напрашивался сам собой: его прослушивали. Слышали, как он общается с женой, что у них происходит в спальне… Прослушивали его мысли вслух. Урманский обессиленно сжал кулаки, — значит, вся жизнь рушится. «Господи, — еле слышно бормотали губы учёного. — Как это страшно, когда тебя слушают, против твоего желания. А если они установили и видеонаблюдение?»
Александр Васильевич стянул с носа очки, принялся их механически протирать носовым платком. За окном медленно проплывали деревья. Среди листвы блеснуло серебром озерцо. Но профессор, ушедший в свои мысли, ничего не замечал.
Неожиданно его толкнули в бок. Это рядом присел майор Рыбаков. Сашка вот уже как несколько минут наблюдал за профессором. Поначалу он никак не мог понять, чем расстроен учёный. Но, просчитав в уме все варианты, понял, что беспокоило Урманского. А потому решил помочь.
— Успокойтесь, Александр Васильевич. Всё в порядке.
— Вы о чём? — попробовал взять себя в руки профессор.
— О том, что вас волнует. Прослушивали не вас.
— А кого? — эта фраза, невольно вырвавшаяся из уст учёного, выдала его с головой.
Санька спрятал улыбку: ох уж эта простота.
— Прослушку установили в квартире Дмитриева. И о вашей поездке в Хабаровск узнали от него. Когда он общался по телефону с подполковником.
Урманский не смог скрыть так неожиданно упавшего на него облегчения.
— Спасибо. А то у меня… Знаете…
— Знаю. — Сашка слегка похлопал по мужскому колену. — А теперь давайте думать об ином. Как предполагаете, для чего понадобилось воровать дневники академика? Что в них было такого, что могло заинтересовать криминал?
— Думаете, замешана организованная преступность?
Сашка спрятал улыбку:
— Ну, как минимум, без них не обошлось. Сами посудите, какие методы используют? Чистая уголовщина. Незаконное прослушивание, ограбление квартиры. — Про сахалинские события Рыбаков решил умолчать, дабы более не пугать сидящего рядом с ним и без того напуганного человека. — Вы же читали дневники Колодникова. И основательно. По нескольку раз. Вспомните, что могло быть в них такого, что заинтересовало уголовников? Может, находки какие? Или что ещё?
Урманский снова нацепил стильные очки в тонкой оправе на нос.
— Тут вот какое дело. Читал я не всё. — Голос Александра Васильевича окреп, что порадовало следователя. — Только то, что мне позволила Алла Николаевна. Но и из того, с чем познакомился, могу сделать один вывод: ничто из деятельности академика Колодникова не могло заинтересовать уголовников. Абсолютно.
— Уверены?
— На сто процентов. — Урманский сжал руки и спрятал их промеж колен. — Вот вы милиционер. С этим миром знакомы, так сказать, не понаслышке. Скажите, ради чего люди идут на преступление?
— По разным причинам.
— Я имею в виду ограбления. Воровство.
— Деньги. Золото. Наркотики. Художественные ценности.
— Словом, ради выгоды. Верно?
— В точку.
— Вот… А с Колодникова они такой выгоды поиметь не могли. Никаким боком.
— А археологические исследования? Академик мог найти нечто такое, что бы заинтересовало уголовный мир. Золотые изделия, к примеру. Или нечто такое древнее, что могло бы стоить сумасшедшие деньги.
— Ответ отрицательный, — покачал головой профессор. — Ничего подобного Иван Иннокентиевич не находил. Его интересовали стародавние поселения Приамурья. Им была обнаружена стоянка древних людей, места захоронения аборигенов, мохэ. Но там, кроме костей, фрагментов керамики, примитивных орудий труда, более ничего найдено не было. Даже «чёрным археологам» нечем поживиться. А уж уголовникам — тем более. То, что нашёл Иван Иннокентиевич интересно исключительно узкому кругу учёных. Останки, примитивные изделия — это представляет историческую ценность, но не коммерческую.
— Но ведь квартиру ограбили именно из-за дневников профессора, — заметил Рыбаков.
— Вот и мне непонятно. Хотя, с другой стороны, как утверждает Алла Николаевна, Иван Иннокентиевич лично знал Дмитриева. Может, в этом всё дело?
— А если поставить вопрос так: Колодников во время раскопок нашёл нечто очень ценное. Но вывозить не стал, а спрятал. А потом договорился с Дмитриевым, чтобы тот вывез.
— Такого тоже не может быть, — не согласился Урманский.
— Почему?
— Потому что Колодников был кристально честной души человек.
— Кристально честных не бывает, — едко заметил майор.
— Сейчас — да, — согласился Александр Васильевич. — А тогда были. Их ещё называли идейными. Бессребрениками. Сегодня они не в чести.
— И всё-таки, если предположить, будто академик был не столь чистым, как кажется. Могло быть такое, что он спрятал найденный раритет?
— Нет! — уверенно ответил учёный. — Потому как экспедиция на то и экспедиция, что все и всё ищут вместе. Спрятать ото всех ценность нереально. Потому как во время раскопок на объекте постоянно находится от двух до пяти человек. Так что ваша теория провальна.
В лобовом стекле показались первые жилые строения, обнесённые деревянными заборами. Чёрная Речка.
Щетинин сел в предложенное начальством кресло. Раскрыл папку с материалами. Бирюков устроился напротив подчинённого.
— Итак? Чем порадуешь?
— Начну с главного. — СЧХ вытянул из папки нужный лист, протянул начальству. — Прислал родственник. Из Москвы.
— Так бы и говорил: дядька. — Бирюков достал из пластмассового футляра очки, нацепил их на нос, принялся изучать документ. — Кстати, почему он до сих пор тебя к себе не заберёт?
— Сам не хочу. Слушай, ты меня уже достал с этим вопросом. Читай.
Пухлые губы полковника принялись озвучивать текст документа.
— Вышеуказанные личности сотрудниками Федеральной службы безопасности не являются. Однако оба входят в состав военизированного подразделения «Гюрза», шестой отдел, подразделение «С» Министерства обороны Российской Федерации.
— Спецоперации в глубоком тылу врага, — расшифровал СЧХ. — Иначе говоря, специально подготовленные партизаны. И, что самое любопытное, на данный момент находятся в отпуске.