Пропавшая экспедиция
Шрифт:
— Во всём имеется своя логика, — сказал Кононов, по-прежнему глядя в окно. — Я считаю, для начала следует пристально изучить не сами сооружения, а то, что веками валяется вокруг них. Это намного интереснее, поверьте мне. И это, кстати, — инженер впервые повернулся к соседу, и весь негатив Урманского как рукой сняло: взгляд у Кононова оказался чистый, пронзительный и даже детский — укладывается в то предположение, которое вы выдвинули.
— То есть, — Урманский теперь с ещё большим интересом смотрел на инженера, — о существовании працивилизации?
— Совершенно верно.
Александр Васильевич в волнении потёр мочку уха.
— Но почему вы считаете, будто подтверждением данной гипотезы может стать строительный, так сказать, мусор?
— А почему «так сказать»? Это действительно самый настоящий строительный мусор. И не более того. Но именно этот мусор подтверждает и ваше предположение, и гипотезу моего друга в Египте, и высказывания ещё сотен людей.
— Но ведь у нас, здесь, в Амурской области, нет пирамид, — парировал профессор, хотя глубоко в душе хотелось ему услышать положительный ответ: мол, а кто вам это сказал? Они есть!
Но послышалось совсем иное:
— У вас не было не только пирамид. У вас никогда не было и камнеобрабатывающего комбината. — Кононов чуть развернулся в сторону собеседника для удобства ведения диалога. — А обработанные гранитные блоки есть.
— Да, да. Но всё-таки, как мусор может стать доказательством гипотезы? — Урманский с увлечением оправил на себе рубашку.
— Довольно примитивно и просто. — Кононов впервые улыбнулся. — Нужно только задать себе несколько вопросов и попытаться на них ответить. Первое, материал, из которого построены сооружения, местный или привозной? Второе. Если местный — никаких проблем. А если нет? И вот тут встаёт сразу масса дополнительных вопросов.
— Каких?
— Хотя бы то, что пирамиды в Гизе строились не из одного, а из нескольких видов материалов. И если карьер с известняком — неподалёку, то откуда доставляли гранит и кварцит? Второй вопрос: где обрабатывали камень — в карьере или подрезали по месту? Опять же, транспортировка как происходила?
— Накатом, естественно.
— Ну, то, что не накатом — это точно. И я могу аргументировать. А в пример, если вы не против, возьму опять же пирамиды Гизы. Сколько весит один блок? В среднем от десяти до сорока тонн. А есть и по сто, и по двести. Но, возьмём самый маленький, в две с половиной тонны. Вопрос: как доставить хотя бы такой блок? Катить по песку? По пустыне? Не знаю, как вы, лично я с трудом могу себе представить, как его можно вытянуть по барханам. Брёвна в песке не катятся, вязнут. Да и дерева в Египте почти нет. Для того чтобы катить, нужна дорога.
— А если дорогу со временем занесло песком? — не сдавался Урманский.
— Очень даже может быть, — согласился инженер. И тут же добавил: — Но историки нам про это ничего не говорят. Опять же вопрос: откуда катили? Где карьер, от которого должна была тянуться трасса к объекту? Он не найден.
— Занесло песком.
— Хорошо, вторично допустим. Но сам собой напрашивается третий вопрос: где обрабатывали камни? В карьере или возле пирамид?
— На месте подгонять проще. Сразу видно, как обработать камень так, чтобы он занял нужное место.
— И я бы вас снова полностью поддержал, если бы не одно «но». При такой обработке камня, как вы только что утверждали, должна, нет, просто обязана, остаться масса, тысячи тонн мелкого, не гниющего со временем мусора. Каменной крошки. Но её нет! Есть крупные детали, которые не вошли в конструкцию, то есть оказались лишними, а вот каменной крошки нет!
— То есть…
— Вот так и есть. — Кононов развёл руками. — По крайней мере, мы её не нашли. Мало того, как только начали её поиски, местные власти тут же приказали прекратить дальнейшие исследования и покинуть лагерь.
— То есть вы хотите сказать…
— Именно. Отходов нет по одной из причин: либо у тех, кто строил пирамиды, имелась такая техника, которая резала гранит, как масло. Либо блоки привозили в готовом виде. То есть обрабатывали в карьере.
— Но в таком случае в каменоломне должны были быть точные чертежи будущего сооружения.
— Мало того, продолжу вашу мысль. Любое сооружение, даже самое гениальное, дорабатывается по ходу его создания. Сколько раз у нас на комбинате было такое, что мы высылали изделие, а с полдороги его возвращали. Потому как строители что-то меняли в своей конструкции. Но у нас есть железная дорога. А как возвращали древние? Тоже по песку катили обратно? По логике вещей, проще было блоки просто оставить в пустыне. Кто-то видел их по дороге к строениям?
— Засыпало песком. Со временем.
— Снова песок… — усмехнулся инженер. — И камни древние люди тоже обрабатывали песком?
— Зачем же? — Урманскому стало немного не по себе от того, что он вот так, непонятно почему, встал в оппозицию к Кононову. Но и сдаваться не желал. — Имелись специальные скребки. Кувалды. Что там ещё…
— Вот-вот. Именно вот этим «что там ещё» и скрепили блоки промеж собой так, что и через тысячелетия лезвие ножа невозможно просунуть в щель. И все радостно верят в то, что это сделано скребком. А как по мне, взять бы того историка-теоретика, поднять со стула, дать ему скребок и камешек — и пусть проведёт практическое занятие… Уровень развития Древнейшего Египта или того, что было до него, был намного выше, чем мы предполагаем. Даже в сравнении с нами.
— А если предположить, что мусор вокруг сооружения собирали и вывозили? — Урманский решил вернуть инженера в начало беседы.
Кононов отозвался:
— Почему в таком случае вывезли только мелочь, а крупные остатки оставили? И потом, я не поверю, будто рабы могли идеально вычистить площадку. Никто отходы там не закапывал. Их просто нет. Со щёточками, что ли, ходили древние? При подневольном-то труде? Ведь опять же, не я — историки утверждают, будто рабский труд самый непродуктивный. Потому как раб не заинтересован в конечном результате труда. И в его качестве… Так что строители были профессионалами.
Кстати, имеется ещё одна гипотеза строительства пирамид. Из бетона. По данной гипотезе, древние строители, перед тем как заливать новый блок поверх старого и с боков уже стоящих блоков, проходились раствором, чтобы новый бетон не скрепился со старым, иначе бы получился единый монолит, который мог треснуть во время природных катаклизмов. То есть пирамиде давали возможность «дышать». И вот тут сам собой напрашивается вопрос: откуда древние люди, никогда до того не возводившие такого рода сооружения, могли знать о подобном свойстве высотных зданий? Кто тот архитектор, который надоумил их? Кто сконструировал, рассчитал все пропорции пирамиды?