Пропавшая экспедиция
Шрифт:
— Эй, начальник, уменьши обороты! Ишь, какой резвый! — Дед окинул следователя тяжёлым взглядом. — Ты мне не приписывай того, чего не было. И вообще, Гаджу не должны были убивать. Приказ пришёл только изолировать. На некоторое время. Вывезти из города. Леший, гадёныш, переусердствовал. Собственно, с этого всё и началось. Я ведь так понимаю, именно с Южно-Сахалинска вы нам на «хвост» присели? Точно, с него. А ведь я был против изоляции, да кто ж старика послушает. — Задержаний вторично вскинул глаза на подполковника. — А отца твоего друга, кстати сказать, никто не убивал. Как и его экспедицию.
Щетинин замер.
— То есть?!
— А то и есть! — отрезал старик. — Хочешь — верь, хочешь — нет, только жив Дмитриев. Юрий Геннадиевич.
— Как «жив»?
— А вот так. Жив и всё.
Часть четвертая
Гилюй — Зея — Благовещенск — Москва
Мишка, превозмогая головную боль, с трудом раскрыл глаза. В области темени немилосердно ломило. Виски разрывало от толчков крови. А в глазах — мрак.
— Очнулся? — несильный, но довольно ощутимый удар армейским сапогом по ноге заставил поморщиться. — Нечего было брыкаться.
Тёплая вода из фляжки потекла тонкой струйкой на лицо. Стало немного легче. И на небе проявились звёзды. Мишка со стоном хотел было повернуться на бок, но понял: ничего не выйдет. Руки и ноги оказались крепко связанными.
— Кто вы? — прохрипел он.
— А то не знаешь? — вяло отозвался голос в темноте. — Лежи, не рыпайся. Гризли, что там?
— Мобила пуста, — произнес сочный баритон. — Всё стёрли.
— Восстановить можно?
— Пробую…
Дмитриев почувствовал, как чья-то рука с силой сжала плечо:
— Где декан?
— Какой декан? — Мишка попытался голосом показать удивление, впрочем, у него не получилось. — Не знаю никакого декана.
— А ты вспомни. — Рука сильнее сжала плечо. — Того, к кому вы ходили с Урманским.
Мишка не сдержался, охнул: хватка у мужика оказалась стальной.
— Ельцов, что ли? Так он же в Благовещенске.
— Ответ неправильный.
Лицо незнакомца мутным пятном склонилось над пленником, заслонив и без того блеклый свет луны. Мишка отметил, что не ощутил запаха, исходящего от противника. Ни еды, ни одежды — ничего. Впрочем, эта мысль тут же пропала в болевых ощущениях: враг коротким, точечным ударом, приложился к его почке. Боль на мгновение сковала тело.
— Где он? — продолжил допрос наёмник.
— Н-н-не знаю… — тело свело судорогой.
— Точно не знаешь?
— Да!
— Плохо, — равнодушно сказал незнакомец. — Очень плохо. Придётся взяться за девочку.
Мишка заскрежетал зубами.
— Она ничего не знает!
— Зато знаешь ты, — наёмник приподнялся.
— Стой! Подожди! Он… где-то в Зее.
— Ответ «где-то» меня не интересует.
— Но я, правда, не знаю, где! — Мишка постарался вложить в голос как можно больше убедительности. — Мне только сообщили, что вылетел к нам. И всё! А девчонка так вообще не в курсе.
Незнакомец хмыкнул:
— Предположим. А где старик с твоими дружками-ментами? Куда двинули?
— Какой старик? — Мишка едва не закричал. Боль от второго неожиданного удара обожгла от пяток до затылка. — Не знаю я никакого старика… Ведь мы здесь всё время были, никуда не уходили! Вместе с вами!
— А мобила на что? Давай пой. Куда топают твои дружки? Где хотят спрятать старика? В каком месте? В городе, в тайге?..
Мишка сцепил зубы. Тело превратилось в сплошную боль. Наемник знал своё дело. Короткие удары в определённые точки сбивали дыхание, временно парализовывали, а после заставляли корчиться от боли. Как Мишка ни сдерживался, после пятого удара стон все же вырвался из его уст.
— Эй, урод, оставь его в покое! — голос Санатова прорезал темноту.
Наемник отпустил Мишкино плечо.
— Это кто у нас тут вякает?
— Дед Пихто! — огрызнулся Серёга из темноты. — Не трожь его! И девчонку тоже. Они ничего не знают.
Наемник двинулся к нему.
— А ты, значит, в курсе? — сильная, тренированная рука потянулась к вороту санатовской рубашки. — Итак, куда пошли ваши корефаны?
— Много рассказывать придётся, начальник, — старик с разрешения следователя закурил.
— А я не тороплюсь. У меня вся ночь впереди. — СЧХ бросил взгляд на часы: циферблат показывал без двадцати двенадцать.
В голове тут же отстучало: через полчаса контрактникам придёт вызов. Ещё через пятьдесят минут зейская милиция рванёт на лодках на Гилюй, к стоянке Дмитриевского лагеря. Если контрактники не идиоты, отпустят Мишку с Викой и Серым без проблем. Одновременно лодки подхватят Сашку с Лёшкой и стариком, с которого началась вся эта история. Останется одно: найти Ельцова. Но этим можно будет и днём заняться. И всё…
— Что ж, — выдохнул вместе со словами дымок старик, кашлянул. — Тогда начну с главного. Отец твоего друга проживает в Украине. Есть там такое селение под Киевом — Глеваха. Вот в этой Глевахе и обитает Юрий Геннадьевич.
— То есть ты хочешь сказать, он бросил семью и сбежал в Украину?
— Я только сказал, где он проживает, — спокойно уточнил задержанный. — Не живёт, а именно проживает.
— Не понял. Расшифруй.
— В Глевахе находится областная психиатрическая больница. Вот в ней Дмитриев и тянет все годы, начиная с шестьдесят девятого. Только не смотри на меня так, будто я его упёк. — Старик бросил взгляд в тёмное ночное окно. — Сам виноват.
— В чём?
— А вот с этого история и начинается. Готов слушать? Только не перебивай. Потерпи. Если хочешь получить полную информацию.
— Хватит тянуть!
— На Граматухе ты был. И наскальный рисунок видел. Так?
— Оленёнка?
Задержанный слегка искривил в улыбке тонкие губы:
— Как по мне, так зайца. Впрочем, без разницы. Видел. И знаешь, кто его нарисовал?
— Откуда? — СЧХ поставил два стакана на стол, принялся наливать в них минеральную воду из бутылки. — Я знаю одно: олени или зайцы стали ориентирами. Так?