Пропавшая экспедиция
Шрифт:
Все трое сидели за столом. Дуня, повязанная черным шелковым платком, смотрела на висевшую на стене фотографию мужа в солдатской форме.
— Из тайги вышли… костер развели… — рассказывал Силантий. — Федор с котелком к воде спустился, рубаху снял сполоснуться… тут его и накрыло… валун с осыпи сорвался… Я ему кричу, да где там услышишь… На берегу и схоронили.
Силантий залпом выпил стакан самогона и, вытерев губы, потянулся за ломтем сала.
— Я, Дуня, тебя не оставлю. Чего надо, скажи, сделаю. И еще… не к месту сейчас… однако помни — одно слово, и ты хозяйка в моем доме.
Митька вскочил.
— Не пойдет она за вас. Не пойдет! Золото ваше проклятое, только людей губит. И дядя Тимофей и Кешка горбатый… все из-за этого Дарьиного золота… головы сложили.
Он с ненавистью посмотрел на Силантия, схватил ружье и направил его на сутулого.
— Уходите!
Силантий спокойно подошел к Митьке и вырвал у него ружье.
— Горяч ты, однако… В отца.
Митька выпрыгнул в окно.
— Я ухожу, маманя! — крикнул он со двора. — А вернусь, Силантия застану — убью!
Митька отвязал лошадь, вскочил в седло и поскакал к лесу…
У самого тракта на пригорке, в версте от села Поспихина стоял большой двухэтажный дом с просторным двором и многочисленными пристройками — постоялый двор Ефима Субботы.
Сюда еще недавно приезжали погулять да покуражиться купцы из города, здесь в трактире в бесшабашных кутежах удачливые старатели пропивали свое, с трудом добытое золото.
Силантий в раздумье, постоял перед гостеприимно распахнутыми воротами и, наконец решившись, вошел во двор. Под навесом у стены стояли телеги с грузом, накрытым рогожей, у коновязи лошади жевали сено.
В главной комнате трактира с большим дубовым буфетом во всю стену, с потускневшими зеркалами в простенках между окон было пустынно. Только в самом углу несколько возчиков пили чай из большого медного самовара.
Медленно вращался металлический диск музыкального ящика, вызванивая грустную мелодию вальса «На сопках Маньчжурии». Харитон, тщедушный мужичишка с редкой козлиной бородкой, с маленькими бегающими глазками, подкручивал ручку ящика.
— Товар далеко ли везете? — попытался он завести разговор с возчиками.
Мужики молча пили чай, похрустывая баранками.
— Велика тайна — в город, чай, едете?
Снова мужики ничего не ответили.
Харитон подсел к ним.
— Ну, прогуляйтесь, прогуляйтесь. В городе-то дураков, слыхать, не хватает… вас дожидаются.
Мужики по-прежнему молчали.
— Вы им соболя да белку, они вам бумаги полную телегу, денег-то нынче не жалеют… Кажная власть свои деньги печатает. Вы, мужики, хоть поинтересовались, какая там власть ноне?
Мужики переглянулись, и один из них, помоложе, лениво пробасил:
— Ну?
— Горло смочить желательно… — захихикал Харитон.
— Кобылка воду возит, а козел бороду мочит, — усмехнулся пожилой мужик. — На дармовщинку выпить норовишь, Харитон? Бог подаст.
Тихо приоткрылась дверь, вошел Силантий, скинул мешок и присел за столик возле буфета.
Харитон поднялся и подошел к Силантию.
— С благополучным возвращением, Силантий Митрофанович, — льстиво улыбнулся он.
— Хозяина позови, — угрюмо отозвался Силантий.
Харитон юркнул за занавеску.
— Видать, не пустой вернулся, — поглядывая на Силантия, тихо сказал молодой возчик. — По глазам видать — не пустой!
— Неужто на Дарьино золото набрели? — сказал пожилой.
— Потрясти бы его, поглядеть, какое оно есть, Дарьино золотишко, — шепнул молодой.
Из-за занавески выглянул Харитон и поманил Силантия.
В тесной комнатенке за высокой конторкой стоял Ефим Суббота, крепкий, жилистый мужик с аккуратно подстриженной светлой бородкой и высоким открытым лбом. При появлении Силантия он снял пенсне и уставился на него чуть выпуклыми глазами.
— Что скажешь, Силантий?
— Лошаденку… какую… не найдешь?
— Позабирали коней, Силантий. Или не слыхал — война.
— Ты, Ефим, со мной не хитри. Знаю, где ты коней хоронишь.
— Чем платить станешь? — усмехнулся Суббота. — Может, золотишком?
— Поблазнило золотишко, да не далось.
Силантий развязал мешок и вытащил несколько шкурок. Суббота надел пенсне, встряхнул шкурки, разгладил их.
— Соболек, он тоже золотом отливает, — подобострастно вставил Харитон.
— Ступай, Харитон, — сказал Суббота.
Харитон неохотно вышел, остановившись в сенях, вытащил из дощатой перегородки сучок и заглянул в комнату, где остались Силантий и Суббота.
— Утром коня получишь, — сказал Суббота и бродил связку соболей в сундук. — Один вернулся?
Силантий кивнул.
— А где… товарищи твои?
Силантий перекрестился.
Суббота помолчал, надел пенсне и пристально посмотрел на Силантия.
— Ты что подумал? — рассердился Силантий. — Погибли они. Своей смертью погибли.
— Бывает… В тайге все случается, — Суббота тоже перекрестился и налил Силантию стакан самогона. — Утром коня получишь.
Харитон вставил сучок на место и почесал затылок.
Силантий опрокинул стакан с мутноватой жидкостью в горло.
Суббота налил ему еще и молча пододвинул миску с мочеными яблоками. Силантий снова выпил и потянулся за яблоком.
— Значит, оба погибли, — проговорил Суббота. — И Федор, и офицер… Ну что ж, царство им небесное. — Он снял пенсне и, протирая его, внимательно поглядел на Силантия. — А тебя, значит, господь миловал?