Пропавшая кузина
Шрифт:
— Идет, — неожиданно легко согласился Орманди. — Денег сейчас у меня с собой нет, принесу в следующий раз. А этих, — тут он эмоционально произнес что-то по-венгерски, ругался, не иначе, — я сдам с удовольствием, раз они меня сами бросили.
Он снова закашлялся в кулак, затем, этим же кулаком утершись, усмехнулся, устроился поудобнее и продолжил:
— Шлегер я сам заточил. Ключ от фехтовальной залы у меня был, вечером накануне все и сделал.
…Он говорил еще долго. Я не записывал, полагаясь на память. В принципе, ничего сильно нового я не узнал, но вот кое-какие подробности будут наверняка очень интересны баварским властям. Эх, компенсацию,
Закончив рассказывать, Орманди отдышался, как после какой-то тяжелой работы.
— Вот и все… — начал было он после недолгой заминки.
— Не все, — перебил его я. — Какой у тебя разряд одаренности?
По меркам этого мира вопрос, кстати, совершенно бестактный. Не принято здесь такое. Когда один одаренный интересуется у другого разрядом третьего одаренного, это нормально, если, конечно, этот третий в беседе не участвует, а вот напрямую спросить собеседника о его собственном разряде — дурной тон. Но это только между равными, в данном же случае никакого равенства не наблюдалось, а победитель, снизойдя до беседы с побежденным, правилами вежливости может и пренебречь.
— Третий, — нехотя ответил Орманди.
Что-о-о?! У урода третий разряд, а я не знал?! Да и сам я, конечно, хорош, мог бы и раньше справки навести… Тут ведь в чем дело? Первый разряд — ладно, это, можно сказать, вообще ни о чем. Одаренный первого разряда может работать с магией только совместно с другими одаренными или выполнять самые несложные действия самостоятельно. То есть сделать, например, световой камень он не сможет, а вот подогнать уже сделанный кем-то другим под определенные стандарты светимости — да сколько угодно. Второй и третий разряды — это прежде всего специализация. В чем-то одном такой одаренный вполне способен достичь немалых успехов, зато все остальное будет для него почти непосильным. Настоящая универсальная одаренность только с четвертого разряда и начинается. Так на чем же специализируется Орманди и в какой магии он может быть успешным, если я никогда с проявлениями его одаренности не сталкивался?
— Можно мне взглянуть на саблю? Деньги я принесу завтра, — спросил Орманди.
Я встал со стула, отошел назад и шашкой показал на стену, где висел мой трофей. Венгр неспешно подошел и встал ко мне спиной. Стоял он так минуты три, уж не знаю, что там высматривая. Потом медленно-медленно повернулся…
…и бросился в атаку. Быстро и ловко проскользнув вдоль направленной на него шашки, мою правую руку он зажал между своей левой и корпусом, правой рукой тут же схватив меня за воротник. Я пару раз стукнул его по ребрам, но с левой руки это вышло без особого успеха. Пока я соображал, что еще можно тут сделать, Орманди оттеснил меня назад и прижал спиной к стене, а потом неожиданно кашлянул мне в лицо.
Бр-р, ну и мерзость! Гадкое ощущение чужой слюны на лице, перекошенная ненавистью морда прямо перед моими глазами как будто парализовали меня.
— Подарок тебе от меня! — торжествующе шипел гаденыш, обдавая меня тяжелым и липким ядовитым дыханием. — Может, тебя и вылечат — кха! — но это затянется на годы! Кха-кха! Долго будешь меня помнить! Ненавижу тебя, кха!
Вот же гнида, он так и правда мне эту гадость подарит…
Для следующего удара разгон оказался побольше, так что и сам удар вышел посильнее. Орманди отлетел назад, плюхнулся на кровать, тут же вскочил и и с ревом снова бросился на меня. Точнее, на мою шашку, которую я успел выставить ему навстречу.
Высоко поднимать оружие я не стал, гаденыш насадился на него животом, и клинок сквозь мягкое легко прошел насквозь. Вытащив шашку, я с мстительным удовольствием наблюдал, как урод, прижав руки к животу, рухнул на колени и противно заскулил. Удар ногой — и Орманди валится на пол, еще одним пинком я перекатываю его на спину, наступаю ему ногой на горло, и, взяв шашку обратным хватом двумя руками, вгоняю ее в разинутый и безуспешно хватающий воздух рот, а потом еще несколько раз туда, где даже у таких выродков находится сердце.
Вот, значит, какая у него специализация, — подумал я, разглядывая труп. Скрытность. Умел скрывать одаренность, сейчас вот смог обмануть мое предвидение… Да, тогда, на мензуре, не смог. Но это был бой, в бою все чувства обостряются, вот я тогда его действия и предвидел. Что же, хорошо, что теперь это точно уже в прошлом. Эх, голову бы ему отрубить, чтобы уж точно никаких сомнений не оставалось, но это ж кровищи будет… Прислуга, в конце концов, тоже люди, нечего им столько неприятной работы подбрасывать.
Описывать появление полицейских, за которыми я послал, мое с ними общение, их возню с составлением необходимых бумаг и записью показаний Орманди, каковые я пересказывал по памяти, смысла, пожалуй, нет. Описание той старательности, с которой прислуга драила пол в моей комнате, а особенного того рвения, с коим я отмывал лицо, может, и заслуживало бы здесь нескольких строк, но выглядело бы столь же уныло-однообразно, как и сами упомянутые действия. Спать в итоге лег я очень поздно, а с утра пошел учиться. Поход к врачу был запланирован у меня на понедельник, исходя из того, что сутки-другие тут ничего не решат, но вышло все по-другому — в пятницу, едва я собрался предаться послеобеденному отдыху, заявилась Анька и слегка взволнованным голосом доложила:
— К вам баронесса фон Майхоффен. Прикажете пригласить?
Ясное дело, так я и приказал. Тем более, пришла Катя именно ко мне — кузен ее прямо после обеда снова умотал к своей подружке, и готов поспорить на что угодно, Катя была в курсе, что дома его нет.
— Я пришла проститься, — Катя, едва сев на стул, сразу перешла к делу. — Послезавтра уезжаю.
— Проститься только со мной? — вопрос, конечно, провокационный, но что поделать, вырвалось.
— Альберт будет попозже, — Катя одарила меня обворожительной улыбкой, — так что время у нас еще есть…
— Нет, Катя, — я постарался придать своему голосу побольше мягкости, но именно голосу, а не тому, что я говорил, — нет. То, что между нами было, было в домике на озере. Там же и осталось.
Катя пристально всмотрелась, как будто что-то во мне выискивая, потом медленно кивнула и встала, тем самым заставив встать и меня.
— Хорошо, — произнесла она, хотя, похоже, ничего хорошего для себя она не высмотрела. — я попозже зайду, когда Альберт вернется.
Что ж, похоже, вопрос, что я хотел ей задать, так и повиснет без ответа. Жаль…