Пропавшая улика

Куин Эллери

— Ваша жена на грани помешательства, — продолжал доктор Уикс, вытирая платком веснушчатую лысину. — При ее нестабильном состоянии, учитывая происшедшее здесь, этот дом — последнее место в мире, где ей следует находиться. Если вы послушаетесь моего совета...

— Вы пытаетесь сказать мне, что я должен поместить миссис Хамфри в санаторий?

— Э-э... да. Я знаю очень хороший санаторий в Массачусетсе — в Грейт-Бэррингтоне. У тамошнего главного психиатра отличная репутация...

— И он умеет держать язык за зубами? — осведомился миллионер. —

Если газеты об этом пронюхают...

Доктор Уикс поджал губы.

— В противном случае я не стал бы рекомендовать его вам, мистер Хамфри. Я знаю, как вы опасаетесь огласки.

— Вы сказали, психиатр?

— Один из лучших.

— Я должен подумать. — И Олтон Хамфри поднялся, властным жестом давая понять, что разговор окончен.

Лицо врача было багровым, когда он вошел в соседнюю спальню взглянуть на пациентку. Дав указания Джесси, он удалился.

Это был последний визит доктора Уикса к Саре Хамфри.

Во второй половине дня в среду Джесси услышала, как дверь открылась, и, подняв взгляд от кровати пациентки, увидела Олтона Хамфри, подзывающего ее к себе костлявым указательным пальцем.

— Вы можете оставить Сару на несколько минут, мисс Шервуд?

— Мне только что пришлось сделать ей еще один укол.

— Пожалуйста, пройдите в мой кабинет.

Джесси последовала за ним через коридор к кабинету. Миллионер указал на кресло, и она села. Он направился к окну и остановился спиной к ней.

— Мисс Шервуд, я закрываю этот дом.

— Вот как?

— Я уже некоторое время подумывал о переезде. Столлингс останется за управляющего. Генри и миссис Ленихан поедут со мной в нью-йоркскую квартиру. Миссис Шарбедо и горничных я отправлю назад в дом в Конкорде. В любом случае лучшая часть лета уже позади.

— Вы намерены проводить большую часть времени в Нью-Йорке?

— Думаю, всю зиму.

— Перемена должна пойти миссис Хамфри на пользу.

— Миссис Хамфри не едет со мной. — Он говорил обычным гнусавым голосом. — Я отправляю ее в санаторий.

— Я очень рада, — сказала Джесси. — Ей это необходимо. Я слышала, доктор Уикс говорил вам вчера о санатории в Грейт-Бэррингтоне.

— Уикс... — Узкие плечи дернулись. — В столь важных делах, мисс Шервуд, не стоит полагаться на таких, как Уикс. Нет, Сара не поедет в Грейт-Бэррингтон.

«Ты боишься психиатрии», — подумала Джесси.

— Могу я спросить, мистер Хамфри, какой санаторий вы выбрали? — Она старалась говорить обычным тоном.

Джесси показалось, что ею тощее тело напряглось, но миллионер повернулся с легкой улыбкой, и она решила, что ошиблась.

— Это дом отдыха для выздоравливающих — я не верю в чепуху, будто она нуждается в психиатрическом лечении. У миссис Хамфри просто нервное перенапряжение — вот и все. Ей нужны только полный покой и уединенное место, а мне сказали, что на Востоке не найти более подходящего места, чем санаторий Дуэйна в Нью-Хейвене.

Джесси кивнула. Она знала нескольких медсестер, которые там работали, — одна из них, Элизабет Карри,

прослужила у доктора Сэмюэла Дуэйна восемь лет. Санаторий был идеальным шкафом для знатных скелетов [Здесь обыгрывается фраза «скелет в шкафу», означающая семейную тайну], принимая избранную клиентуру за очень высокую плату. Его окружала высокая кирпичная стена с остриями наверху и охраняла частная полиция.

Именно такое место должен был выбрать Олтон Хамфри, думала Джесси. Как только Сара Хамфри окажется в роскошной тюрьме доктора Дуэйна, ее муж сможет расслабиться. Тамошние охранники чуют репортера за несколько миль.

— Когда уезжает миссис Хамфри? — спросила Джесси.

— Сегодня вечером. Доктор Дуэйн лично заедет за ней в санаторном лимузине в сопровождении медсестры.

— А миссис Хамфри уже сообщили?

Миллионер нахмурился, и Джесси поспешно добавила:

— Я спрашиваю об этом, мистер Хамфри, потому что должна знать, как мне готовить ее к отъезду.

— Нет, я ничего ей не сказал. Доктор Дуэйн предпочитает, чтобы я сообщил новость в его присутствии.

— Вы поедете с ней?

— Не знаю. Это целиком и полностью зависит от Дуэйна. — Его узкое лицо вытянулось еще сильнее. — Разумеется, мисс Шервуд, этот разговор должен оставаться строго конфиденциальным.

— Конечно.

Хамфри подошел к столу, сел и начал выписывать чек. Джесси наблюдала за его длинными белыми пальцами, за согнутым мизинцем, таким же таинственным, как он сам.

— Полагаю, вы хотите, чтобы я уехала как можно скорее? — осведомилась Джесси.

— Вовсе нет. Вы можете остаться на несколько дней. Прислуга уедет только на будущей неделе.

— Это очень любезно с вашей стороны, мистер Хамфри, но думаю, я уеду завтра утром.

— Как вам угодно.

Он аккуратно промокнул чек и протянул его ей через стол.

— Это слишком много, мистер Хамфри, — запротестовала Джесси. — Вы уплатили мне за прошлую неделю...

— Не вижу причины, по которой вы должны страдать из-за моего внезапного решения насчет миссис Хамфри, — улыбнулся миллионер. — Я плачу вам за полную неделю, добавляя кое-какую мелочь в знак благодарности за то, что вы сделали для моей жены и Майкла.

Джесси покачала головой. «Мелочь» составляла пятьсот долларов.

— Вы очень добры, мистер Хамфри, но я не могу это принять.

— Почему, мисс Шервуд? — Он казался искренне удивленным.

— Ну... — Ее руки внезапно стали липкими, но она смотрела ему в глаза. — Откровенно говоря, мистер Хамфри, я бы предпочла не быть вам обязанной.

— Не понимаю. — Теперь его тон был ледяным.

— Если бы я испытывала иные чувства насчет Майкла, то могла бы взять этот чек. Но при таких обстоятельствах...

Хамфри облегчил ей задачу:

— Вы имеете в виду чувства, связанные с причиной его смерти?

— Да, мистер Хамфри.

Четыре целых пальца забарабанили по столу, а их увечный компаньон согнулся еще сильнее. Потом миллионер откинулся на спинку кожаного кресла.