Пропавшая ватага
Шрифт:
– Не хочу я ни в какие гости! – встрепенувшийся было парнишка тут же увял, получив затрещину от стоявшего рядом воина.
Такую увесистую, что в голове загудело, а мысли спутались, и уж ни о чем не хотелось думать – ни о толстопопых девках, ни о чем другом, столь же красивом и приятном. Вообще – ни о чем.
Хасх-Веря спустился в стойло дракона сразу же следом за старым Еркатко. Зверь, спеленутый особым заклинаньем, почуяв запах людей, дернулся и зашипел, словно огромная змея. Впрочем, не такой уж он был
Дрянная Рука испуганно пятился – это, конечно, не могучий двуног со скалу размером, но все же опасный хищник, разорвет на куски запросто, вон когти какие на передних лапах, а зубищи-то, зубищи – брр!
Обликом обитавший в подземелье мужского храма дракон походил на двунога, только раз в пять меньше – мощные задние лапы и небольшие передние, длинный хвост, массивная голова на короткой шее, пахло от ящера кровью и требухой и еще какой-то гнилью, скорее всего, зверюга не брезговала и падалью или просто жрала все, чем ее тут кормили.
Чем именно кормили дракона, Нойко все же увидел – под желтоватым брюхом дракона, на старой соломе, валялась недогрызенная человеческая рука, откусанная по локоть. Изящная такая рука, белокожая, девичья, с узеньким золотым браслетиком на запястье.
– Видишь ли, юный друг мой, сей дракон ест людей по частям, – сутулясь, с любезной улыбкой пояснил посланник. – Пасть у него слишком уж узкая, да и вообще – маловат, целиком тебя не заглотит. Сначала руки откусит, потом – ноги или выдернет когтями кишки. А голову – уж напоследок, любит он, когда жертва еще живая, трепещет! Ну, парни, – без всякой паузы колдун обернулся к воинам. – Давайте его на корм.
Схватив Нойко за шею и за руки, воины проворно потащили его к дракону. Ящер обрадованно встрепенулся, забил длинным хвостом и, мигнув желтым злым глазом, плотоядно щелкнул пастью.
– Ай! – испуганно дернулся мальчик. – Подождите… Не надо-о-о-о!!!
Глава III
Весна – лето 1585 г. П-ов Ямал
Ясавэй явился один, Нойко не пришел и ночью, и к утру. Напрасно Сертако выглядывала на улицу, да утром Енко и Ясавэй напрасно прошлись по рынку, обшарили все берега, расспросили прохожих – никто ничего.
– А так не может быть! – вернувшись в хижину, молодой колдун нервно потер ладони. – Не столь уж многолюден Хойнеярг, кто-нибудь да видел бы Нойко, сказали бы. Ну а раз не сказали, значит – что?
– Значит, кто-то парня прикрыл, – Сертако невесело усмехнулась. – Завесил колдовской пеленою.
– Да-да, – задумчиво покивал Енко Малныче. – Я тоже чувствую здесь какое-то колдовство. И это не тупые чары Докромака! Нет, тут все куда изящнее, тоньше. Не столичный ли это нуер постарался?
Сертако вскинула голову:
– А ему-то это зачем?
– Не знаю! Мальчишка – ни к чему, точно. Быть может, высокий гость почуял меня? Что ж, тогда поборемся, померяемся силой, а?! – Енко азартно выдохнул и расхохотался.
– Померяемся… – поправив безрукавку, глухо промолвила девушка. – Но, как только тебя почуют, вспомнят, сюда нагрянет множество колдунов, и весьма сильных. Ты надеешься победить их всех?
– А ты мудрая, – молодой человек потянулся к стоявшему на столе кувшину с кислым киселем. – Права, права – как только я себя выдам, мы тут не протянем и пары дней. Но и без колдовства не обойтись, как же иначе противостоять чужим чарам? Да и Нойко неплохо бы выручить, хоть он того и не заслуживает.
– Ты думаешь, он еще жив?
– А мертвый он никому не нужен, – резонно заметил колдун. – Жив, жив – и сейчас рассказывает про нас… или чуть позже расскажет. Уж будьте уверены, колдуны из него вытянут все… Правда, я пока не чувствую чужих заклинаний… и это пугает. Неужто никакого колдовства нет? И этот визитер из столицы никакой не колдун, просто явился с обычной проверкой. Может, и так…
– Ты ж сам только что сказал, господин, что Нойко прикрыли колдовской завесой, – напомнил скромно стоящий в углу Ясавэй.
Енко дернул шеей:
– Это могли сделать и местные. Поверьте, мне ничего не стоит эту завесу прорвать! Только если там и вправду колдун. Нет, надо что-то похитрее придумать. И поскорее покинуть это место, спрятаться.
– Ты хочешь найти другую хижину? – переспросила Сертако. – Такую же развалюху?
– Нет, – колдун покачал головой и хитро прищурился. – Я хочу поселиться там, где колдуют. Тогда и сам смогу проявить свою силу. И никто меня не определит, даже первостепенные колдуны Дан-Хаяра!
– Инте-ересно, – девушка скептически хмыкнула. – Ты предлагаешь перебраться в храм Хоронко-ерва? Или к мужскому богу? Идея хорошая. Только вот куда мы денем жрецов?
– С ним и будем жить, – ухмыльнулся Енко. – Точнее – с ней.
– С кем это?!
– А вам обоим не кажется странным, что столичный гость до сих пор живет в доме у старого тюленя Еркатко? И туда почти каждый день наведывается военный вождь, славный Та-Ертембе? Ведь так, Ясавэй?
– Да, каждый день приходит, – кивнув, подтвердил юноша. – Пьют малиновое вино, разговаривают. Только я не знаю, о чем – слуги не знают.
– Вот видите! – снова засмеялся колдун. – И это вместо того, чтоб тотчас же доложить Великому Седэю обо всех тех безобразиях, что творила эта парочка – вождь и старый колдун. Значит, гостю зачем-то нужны они оба, а вот старуха Эрве-пухуця, похоже, что не нужна.
– А при чем тут Эрве-пухуця? – Сертако с отвращением передернулась, не очень-то хорошие воспоминания остались у нее о хозяйке Дома девичества.
Енко побарабанил пальцами по кувшину с киселем:
– Вы что, забыли, кто донес на Еркатко? И сколько сил я потратил, чтобы разжечь вражду между похотливым нуером и старой ведьмой?