Пропавшее войско
Шрифт:
Ясон привез на родину золотое руно, стал царем своего города и женился на Медее.
— А чем все закончилось? Они были счастливы?
— Нет. Их брак стал кошмаром и завершился кровавой развязкой.
— Ваши истории почему-то всегда заканчиваются плохо.
— Потому что они похожи на жизнь. Действительные события редко имеют благополучный исход.
От его слов у меня все похолодело внутри: значит ли это, что наша история закончится так же, как история Ясона и Медеи? Ксен продолжил свой рассказ:
— Несколько веков спустя греки в устье этой реки построили одноименный город — Фазис. Я в точности знаю, где он находится: на берегу моря, называемого Понтом Евксинским, в богатой, плодородной земле. Если мы пойдем по течению реки, она приведет нас именно туда и наши страдания закончатся.
— А что мы будем делать, когда окажемся в городе Фазис?
Ксен вздохнул:
— Мы далее не знаем, будем ли живы завтра, а ты задаешь мне такие вопросы. Давай попробуем выжить, Абира, а об остальном поразмыслим, когда придет время.
Радужная картина нашего будущего внезапно померкла, словно небо над головой. Меня угнетала тишина, и я попыталась продолжить разговор:
— Что думает Софос о твоей идее?
— Он со мной согласен и всячески меня поддерживает.
— А остальные?
— Ты слишком много хочешь знать.
— А остальные? — повторила я.
Ксен медлил, но потом уступил:
— Они против. Ни один из военачальников не уверен в правильности такого решения. Между нами возникло бурное обсуждение, почти ссора. Выступил против даже Глус, которого я уже давно не видел. Но я стоял на своем, и Хирисоф меня поддержал. Армия пойдет туда, куда прикажем мы. Все реки текут в море. А эта — в наше море.
— Да услышал тебя боги, — произнесла я и замолчала. В душе же не была уверена.
На следующее утро мы выступили, но без какого-либо воодушевления и решимости. Ксантиклу, Тимасию, Агасию, Клеанору пришлось поговорить с военачальниками, находившимися у них в подчинении, а те сообщили обо всем воинам. Армия отправлялась на восток, но в той стороне находилась Персидская империя, и все это знали. Впрочем, возможно, мы и не покидали ее пределов, по-прежнему оставаясь во владениях Великого царя. Может, вся земля, кроме греческой, принадлежит ему.
Однажды вечером мы добрались до перевала, который преграждало огромное множество воинов. Снова повторялось то, с чем мы уже не раз сталкивались. В этой горной стороне каждая долина представлялась отдельной страной, маленькой родиной какого-нибудь племени, готового защищать ее зубами и когтями, и нам нужно было любой ценой победить врагов. Сколько таких долин лежит еще между нами и морем? Сколько перевалов придется штурмовать? Сколько деревень грабить? Я окидывала взглядом бескрайние горные гряды, заснеженные пики, сверкающие вершины, водопады и не могла даже представить себе, когда все кончится. Даже Ксен, знавший все, не мог сказать, сколько неприступных гор и крутых склонов еще придется преодолеть, прежде чем перед нами заблестят воды моря. Моря, которого я никогда не видела и — теперь я была в этом почти уверена — никогда не увижу.
Река… иногда она струилась рядом, иногда мы удалялись от нее, не теряя, впрочем, из виду. Поток был нашим проводником, нашей тропинкой, жидкой, бурливой — однажды она поможет нам добраться до цветущих лугов, чарующих равнин, обласканных весенним ветром. И там Листра научит своего ребенка делать первые шаги.
Я услышала крик, сухой приказ, а потом — рев тысяч воинов и лязг оружия и доспехов. Полководцы словно играли: перемещали отряды с одной позиции на другую, делали вид, что нападают, после чего отводили силы назад и бросали основную массу людей в другое место. Это была схватка с заранее известным результатом. Я видела, как Ксантикл безудержно разит неприятеля, как Тимасий бежит вверх по склону, подавая пример своим людям, как Клеанор с низко опущенной головой, прикрываясь щитом, крушит врагов, сметая все на своем пути, а Ксен скачет галопом с копьем в руке. Видела остальных героев этой затерявшейся армии: Аристонима из Метидреи, Ликия из Сиракуз, Эврилоха, Каллимаха… Я узнавала их по тембру голоса, по жестам, по походке. Они напоминали львов среди стада диких коз: никто не мог им противостоять.
И прежде чем наступила ночь, тела защитников перевала покрыли собой склон: все лежали там, где настиг их смертельный удар. Наши разбили лагерь, защищая проход.
Женщины и вьючные животные добрались к месту ночевки позже, когда тропинку освещал, не давая сбиться с пути, лишь бледный свет луны. По ту сторону гор на белом фоне виднелись темные пятна — укрепленные деревни, каждая из которых стояла на выступе скалы. Провизия, раздобытая в поселениях арменов, почти закончилась, воины хотели есть.
На рассвете Софос приказал распределить оставшиеся продукты, после чего велел трубить наступление.
Армия по очереди окружала деревни, чередуя атаки с отступлениями и вынуждая защитников метать стрелы и копья, бросать камни — примитивное и малоэффективное оружие, — а потом в дело вступала тяжелая пехота. Я смотрела, как Агасий, Клеоним и Эврилох из Лус в доспехах бегут по мосту, ведущему к воротам деревни, словно атлеты в безумном соревновании: перегоняя друг друга, с криками и смехом, выламывая решетки ударом щита и увлекая за собой разъяренных товарищей.
И тогда я узнала, до какой степени могут доходить любовь к свободе, привязанность к своей земле и ужас перед неведомым врагом.
Деревенские женщины стали сбрасывать детей вниз с уступа, а потом сами прыгали вслед за ними, разбиваясь об острые камни. И мужчины, бившиеся до последнего, обессилевшие, обезоруженные, следовали за женами и детьми.
Армия с трофеями и провизией двинулась дальше, по-прежнему вдоль реки, по-прежнему на восток. Мы шли днями напролет, не останавливаясь, и миновали еще одну гору, которую я некоторое время назад видела на горизонте, сверкающую в лучах рассвета, словно драгоценный камень. Она оказалась огромной, ее вершина и склоны, покрытые черными складками, прорезали пелену облаков и величественно возвышались над высокогорьем.
Потом над бесконечными, молчаливыми полями повалил снег — он шел весь день и всю ночь, беспрестанно. А может, два дня или даже три: в моей памяти они наложились один на другой. Помню только, что потеряли одного из наших слуг: он пропал во время бури.
На следующее утро у Листры начались схватки. Я надеялась, что все закончится, пока воины утоляют голод, собирают палатки и готовятся выступить в путь. Велела оставшемуся слуге привязать решетку к двум шестам, чтобы потом запрячь в эту конструкцию одного из мулов, — получится что-то вроде саней, на них можно будет поместить девушку и ребенка. Однако все произошло совсем не так, как мне того хотелось. Схватки продолжались и были весьма сильными, Листра кричала, но ребенок не появлялся на свет. Прискакал Ксен, уже в доспехах, натянул поводья своего коня: