Пропавший герой
Шрифт:
— Слишком близко к корням, Пайпс. — Отец подмигнул ей. — Легче делать вид, что я нечто иное, чем на самом деле.
— А это не надоедает? У тебя никогда не было искушения, ну, типа, найти идеальную роль, которая могла бы изменить представления людей о тебе?
— Если такая роль и есть, Пайпс, — с грустью сказал он, — то я ее не нашел.
Она посмотрела на звезды, пытаясь вообразить, что это светящиеся ежи. Но увидела только все те же привычные фигуры: Геркулес, бегущий по небу, чтобы сразиться с чудовищами. Отец, вероятно, прав. И греки, и чероки были немного чокнутые.
— Па, — сказала она, — если тебе не нравится быть близко к корням, почему же мы спим во дворе дедушки?
В тишине оклахомской ночи его смех показался громким.
— Я думаю, ты слишком хорошо меня знаешь, Пайпс.
— И на самом деле ты ведь не собираешься продавать этот место?
— He-а, — вздохнул он. — Скорее всего, нет.
Пайпер моргнула, возвращаясь в реальность. Она поняла, что уснула на спине дракона. Как мог ее отец изображать из себя стольких людей, которыми он не был? Теперь она пыталась подражать ему, и этого было так мучительно.
Может, ей удастся еще некоторое время притворяться? Может, удастся изобрести способ спасти отца и не предать при этом друзей, даже если сейчас счастливый конец этой истории казался таким же маловероятным, как и волшебный еж.
Пайпер прислонилась к теплой груди Джейсона. Он не стал возражать. Стоило ей закрыть глаза, как сон унес ее.
Ей снилось, что она на вершине горы. Тени деревьев плясали в призрачных алых языках пламени от костра. Глаза Пайпер жгло от дыма, а земля была такая горячая, что подошвы ботинок прилипали к ней.
— Ты забыла свой долг, — прорычал голос из темноты:
Пайпер не видела его, но это явно был один из самых ее нелюбимых гигантов — тот, кого она называла Энкелад. Она оглянулась — нет ли тут поблизости ее отца, но столб, к которому он прежде был прикован цепями, отсутствовал.
— Где он? — спросила она. — Что вы с ним сделали?
Смех гиганта походил на шипение лавы, стекающей по склону вулкана.
— Тело его в полной безопасности, хотя разум, боюсь, больше не в силах выносить мое общество. По какой-то причине я… раздражаю его. Ты должна поспешить, девочка, иначе, к сожалению, тебе скоро некого будет спасать.
— Отпусти его! — воскликнула Пайпер. — Возьми вместо него меня. Он всего лишь обычный смертный!
— Но, моя дорогая, — прорычал гигант, — мы ведь должны доказывать свою любовь к нашим родителям. Именно это я и делаю. Покажи мне, что ты ценишь жизнь своего отца, — сделай то, что я прошу. Кто для тебя важнее — отец или вероломная богиня, которая пользовалась тобой, играла твоими чувствами, манипулировала твоими воспоминаниями? Что для тебя Гера?
Пайпер задрожала. В ней кипело столько злости и страха — она едва могла говорить.
— Ты требуешь, чтобы я предала друзей!
— Как это ни печально, моя дорогая, но твоим друзьям суждено умереть. Их поиск обречен. Даже если вам повезет, ты слышала пророчество: гнев Геры приведет к вашей смерти. Остается только одна неясность: либо ты погибнешь с друзьями, либо останешься жить со своим отцом.
Костер взревел. Пайпер хотела отойти назад, но ноги у нее отяжелели. Она поняла, что земля притягивает ее к себе, цепляется за ее ботинки, как влажный песок. Когда она подняла голову, по небу разлетался ливень алых искр, а на востоке занималась заря. В долине внизу сверкала россыпь городов, а далеко на западе, за грядой переходящих один в другой холмов, она увидел знакомый ориентир, поднимающийся из моря тумана.
— Зачем ты показываешь мне все это? — спросила Пайпер. — Ты раскрываешь место своего нахождения.
— Да, тебе знакомо это место, — согласился гигант. — Приведи своих друзей сюда, а не туда, куда они направляются, и я разберусь с ними. А то и еще лучше: покончи с ними еще до прибытия. Мне все равно, что ты выберешь. Будь на этой вершине в полдень солнцестояния. И тогда получишь возможность забрать отца и уйти с миром.
— Я не могу. Ты не можешь просить, чтобы я…
— Предала этого идиота Вальдеса, который всегда тебя раздражал и теперь много чего скрывает от вас? Выдала своего парня, которого у тебя никогда и не было? Неужели это важнее твоего собственного отца?
— Я найду способ победить тебя, — непослушными губами выговорила Пайпер. — Я спасу моего отца и моих друзей.
— Я когда-то тоже был одержим гордыней, — заворчал гигант в тени. — Думал, боги не в силах меня победить. А они швырнули на меня гору и погребли под землей, где я, теряя сознание от боли, тысячи и тысячи лет бился, пытаясь выйти на свободу. Это научило меня терпению, девочка. Это научило меня не действовать сгоряча. Теперь я выкарабкался на поверхность с помощью пробуждающейся земли. И я только первый. За мной последуют мои братья. Никто не скроется от нашей мести. На этот раз — никто. А тебе, Пайпер Маклин, нужен хороший урок покорности. Я тебе покажу, как легко можно пригнуть к земле твой непокорный дух.
Сон закончился. Пайпер с криком проснулась — она падала.
XXII
ПАЙПЕР
Пайпер падала, молотя руками и ногами в воздухе. Далеко внизу она увидела огни города, мерцающие в свете ранней утренней зари, а в нескольких сотнях футов от нее — тело бронзового дракона: потеряв управление, он крутился в воздухе, крылья у него обвисли, клубы огня вырывались изо рта, напоминая плохо закрученную в патроне электрическую лампочку.
Мимо нее просвистело тело — Лео кричал и бешено размахивал руками.
— Неприко-о-о-ольно!
Пайпер попыталась окликнуть его, но он уже был далеко внизу.
— Пайпер, выравнивайся! Вытяни руки и ноги! — раздался где-то над ней голос Джейсона.
Совладать со страхом было ой как трудно, но она сделала то, что он сказал, и падение замедлилось. Пайпер летела теперь вниз, словно парашютист в свободном падении, и воздух под ней был похож на глыбу льда. И тут Джейсон догнал ее и обхватил за талию.
«Слава богу, — подумала Пайпер. Но какая-то ее часть не могла отделаться от другой мысли: — Вот это здорово. Он второй раз за эту неделю обнимает меня, но в обоих случаях делает это, спасая от верной гибели».