Пропавший мальчик, пропавшая девочка
Шрифт:
— Что-то мне не очень хочется заглядывать туда, — проговорил Джимбо.
— Тебя кто заставляет?
Марк подошел к двери, потянул ее на себя и распахнул Затем отступил назад, давая возможность Джимбо, сердце у которого зашлось, словно он падал вниз, подойти и встать рядом За порогом была чернота Марк издал низкий горловой звук и шагнул к порогу, Джимбо неохотно сделал полшага следом.
— Мы просто войдем, делов-то, — сказал Марк — Подумаешь, пустая комната...
Он шагнул за порог. Джимбо мгновение помедлил, сглотнул и пошел за ним в темноту. Внезапно к его щекам прилил
— Надо было фонарик прихватить, — сказал Марк.
— Ну, — отозвался Джимбо, не испытывая особого желания соглашаться.
Глаза начали понемногу привыкать. Джимбо это напомнило момент, когда входишь в темный кинозал и на секунду останавливаешься, прежде чем идти по проходу. Невыразительная, лишенная каких-либо очертаний темнота начала блекнуть, превращаясь в серую муть. Джимбо с тревогой почувствовал слабый, но пугающий запах. В этой комнате к источаемому самим домом духу забвения и тлена примешивалось нечто звериное и отталкивающее. Наконец до него дошло, что он смотрит на какой-то большой предмет, абрисом своим одновременно знакомый и чуждый.
— Ё-моё! Что за хрень?
— Да вроде кровать.
— Это не может быть кроватью, — сказал Марк.
Они подошли ближе: непонятный объект занимал едва ли не всю комнату под крутым скатом крыши и отдаленно вроде бы действительно напоминал кровать — кровать свирепого великана, еженощно падавшего в нее мертвецки пьяным. Толстые, необработанные десятифутовые брусья составляли ее каркас, а гигантское ложе было сколочено из криво пригнанных досок. Ребята подошли чуть ближе. Марк выдавил:
— Ого...
— Не хотел бы я провести на ней ночку, — сказал Джимбо.
— Нет, ты глянь.
Марк указал на то, что Джимбо в темноте принял за пятно темноты на сером фоне дощатого ложа. В центре этого пятна, на расстоянии примерно трех футов друг от друга, к металлическим планкам были прикручены две цепи, к каждой из которых крепился кожаный браслет. Другая такая же пара оков, разнесенных чуть шире, была расположена фута на четыре ближе к изножью.
— Ножки привинчены к полу, — констатировал Марк. В темноте блеснули его глаза.
— Господи, да для кого же это все? — И тут Джимбо заметил множество пятен, показавшихся ему черными, вокруг и между цепей. — Так, я пошел отсюда Извини, братишка...
Он уже шагал к двери, держа перед собой руки, будто готовился дать отпор внезапному нападению. Глянув напоследок на гигантскую кровать, Марк двинулся за ним Выйдя за порог, оба переглянулись, и Джимбо вдруг испугался, что Марк сейчас что-то скажет. Но тот отвел взгляд, не став делиться мыслями.
Чувствуя себя невесомыми и бесплотными, как привидения, они вышли на полуразвалившееся крыльцо. Что-то произошло с нами, подумал Джимбо, с ним-то уж точно произошло, но он никак не мог понять, что именно. Весь воздух и едва ли не вся жизнь были вытянуты из его тела, как после колоссального шока Оставшегося хватило, чтобы сойти со ступенек в буйно разросшуюся траву заднего двора.
Джимбо ничего не говорил, пока они не обошли дом и не выбрались на подстриженную лужайку — вот тогда он понял, что
— Ее сделали для ребенка — кровать эту.
Марк остановился и оглянулся на дом.
— Он держал в этих кандалах ребенка, а может, нескольких, он пытал их на этой кровати. — Марку казалось, будто он бьет в огромный барабан. — Потому что те пятна — кровь, что еще? С виду черные, но это была кровь.
— И на матрасе, там наверху, тоже кровь.
— Господи, Марк, что это за гиблое место, а?
— Вот это мы с тобой и выясним, — ответил Марк. — Если, конечно, ты не передумал помогать мне. А если передумал — скажи сейчас Отваливаешь?
— Нет, я сделаю все, что скажешь. Но я по-прежнему считаю, что мы не должны совать в это нос.
— Нет у меня выбора, — сказал Марк. — Понимаешь, у меня такое ощущение, будто я, так сказать, избран. Да, согласен, там жутко, но это убило маму!
— Как? Объяснить ты можешь, как?
— Да не знаю я! — закричал Марк. — За этим мы здесь, ты что, не понял?!
И тут взгляд Марка без всякой на то причины — так показалось Джимбо — изменился. Черты лица расслабились, приняли какое-то полусонное выражение. Марк взглянул на свои руки, затем посмотрел на землю.
— Блин! — Продолжая смотреть себе под ноги, он сделал несколько шагов назад к дому. — Джимбо, что за черт, где альбом, который я нашел?
Джимбо моргнул.
— Я его тебе не давал?
— Нет. Ты его держал, когда мы спустились вниз.
— Наверно, остался на кухне, — кивнул Марк. — А в комнату я его не брал, не помнишь?
— Не помню.
— Вроде я положил его на столик, чтоб руки освободить.
— Не надо. — Джимбо уже понял, что Марк собрался делать. — Фиг с ним Ты ж посмотрел фотографии.
Но Марк уже направился к зарослям и через секунду ступил на тропку, которую они протоптали.
— Марк, не ходи.
— Не боись, я быстро.
Для Джимбо было непостижимо, как кто-либо, даже Марк, захотел бы еще раз окунуться в атмосферу дома номер 3323. Теперь ясно, почему соседи пришли к молчаливому уговору забыть о пустом доме, не позволять своим глазам всматриваться в него, если ненароком их взгляды падали туда Были в доме вещи, глядеть на которые не следовало никому.
Джимбо сел и стал ждать. Палящие лучи солнца усиливали жужжание и стрекотание невидимых насекомых в высокой траве. Пот струйкой бежал по загривку и ребрам, охлаждая кожу. Он не сводил глаз с двери черного хода над покривившимися ступеньками. Плечи неприятно жгло. Он стянул футболку и потер плечи, продолжая смотреть на дверь.
Джимбо поднялся, отошел и сел в траву чуть в сторонке: ему показалось, он чувствует запах разложения какого-то зверька — бурундука или белки.
Смотреть на часы было бесполезно, поскольку он не засек, когда Марк пошел обратно. И все же посмотрел половина первого. Странно. Они проторчали в доме часа два с половиной, а по ощущениям — гораздо меньше. Дом будто загипнотизировал их. Под впечатлением от этой мысли Джимбо снова глянул на часы. Стрелки не двигались.