Пропуск в ад
Шрифт:
— За поворотом два охранника. Стерегут кабину лифта, — шепотом пояснил Артур.
— Дим, посторожи засранца. — Костя вынул из крепления на ноге боевой нож, тенью скользнул вперед и, спустя секунды, скрылся за поворотом. Послышалась короткая, приглушенная возня. Сибирцев вновь появился в поле зрения и приглашающе махнул рукой. Дескать: «Путь свободен». Горе-охранники были мертвы и остаточно агонизировали в лужах собственной крови. Одному Костя перерезал горло, а другому вогнал нож в подключичную артерию. Увидав их, Артур побледнел и скорчился в приступе рвоты.
— Прекрати, — пнул его Костя коленом в зад. — А то составишь им компанию!
— Следующие два на выходе из лифта? — уточнил я.
— Да-да-да, —
— Дай им знать о своем появлении. Помнишь, что говорить?
— Да, да!
— Тогда действуй.
Толстяк набрал номер на местном телефоне.
— Членистоногий к шефу, — дождавшись ответа, сказал он в трубку.
«Ни фига себе кликуха», — мысленно удивился я.
— Ты один? — донеслось из мощной мембраны.
— Нет, с нарядом легавых! Они сегодня заместо павианов работать будут.
— Гы-гы-гы! — заржали на противоположном конце провода. — Поторопитесь! Съемки вот-вот начнутся!
— Ага, уже бегу. — Артур повесил трубку. — Получилось, — заискивающе обратился он ко мне. — Они забыли подозвать одного из здешних ребят, чтобы тот подтвердил: «Все в порядке».
В следующую секунду телефон на тумбочке зазвонил — длинно, требовательно, настойчиво.
— Вспомнили, блин! А пост не отвечает. Значит, что-то стряслось, — проворчал Сибирцев, заходя в кабину лифта. — Если не совсем дебилы, то возьмут кабину на прицел. Патроны в патронниках, пальцы на спусковых крючках… Н-да-а! Гладко было на бумаге, да забыли про овраги!!!
— Не каркай, — оборвал товарища я, — сработаем на упреждение.
— Думаешь, успеем?
— Есть одна идея. — Подмигнув напарнику, я нажал кнопку «подвал» и, когда двери раздвинулись, с силой толкнул Артура на двух изготовившихся к стрельбе секьюрити. Как я и рассчитывал, они инстинктивно всадили первые пули в него. И… тут же умерли сами, сраженные нашими с Костей выстрелами.
— Минус четыре, — констатировал Сибирцев. — Остается один или два. По словам Членистоногого, — он коснулся ногой мертвого Артура, — где-то у входа в зверинец… Интересно, а откуда у него такое прозвище?
— Да без разницы, — отмахнулся я. — Пускай чертям об этом рассказывает…
От площадки с лифтом расходилось в разные стороны несколько коридоров. Из среднего тянуло характерным, тяжелым запахом. По нему-то нам и предстояло пройти. По счастью, коридор был извилистым, с тусклыми лампочками под потолком, что значительно повышало наши шансы. (А вот если бы прямой, как стрела, да ярко освещенный — тогда вилы! Мы бы десятка метров пройти не сумели.)
— С Богом! — перекрестился я и первым шагнул в коридор. Секьюрити, охранявшие площадку, пользовались бесшумным оружием, и я рассчитывал, что оставшиеся до сих пор не подозревают о приближении врагов. Так оно и оказалось. В конце коридора, возле железной двери, мы увидели трех (!) мордоворотов, вооруженных «АКСУ» без глушителей. А ведь грамотно задумано! Стоит хоть одному стрельнуть — Могила получит предупреждение об опасности и успеет смыться. Одного лишь не учел господин Лисянский — лености и халатности своих «быков». Они, надо думать, надеялись на предыдущие посты, а посему «положили на службу с прибором». Расселись на табуретках вокруг тумбочки с телефоном, сам аппарат (дабы не мешал) поставили на пол и азартно сражались в подкидного дурака. Автоматы висели за спинами, дулами вниз. Дверь, которую они стерегли, была не заперта. (Сквозь щель просачивалась полоска яркого света.) Ну, раз так — и пленные нам без надобности!
П-ф-ф… п-ф-ф… п-ф-ф… — сработали наши «ПСС». Нерадивые стражи, получив по пуле в голову, умерли мгновенно. Двое тихо сползли на пол, а вот третий, гад, повалился прямо на тумбочку и с грохотом обрушил ее.
— Теперь давай быстро! — шепнул я, бегом устремляясь к заветной двери.
За ней находилось обширное, зловонное помещение со сводчатым потолком, разделенное на три отсека. В одном содержалась бо?льшая часть животных, выглядевших достаточно спокойно. В другом бесновались на цепях козел и павиан, очевидно, напичканные возбудителем. Третий представлял собой съемочную площадку, декорированную под комнату в «новорусском» особняке и освещенную несколькими юпитерами. На ней переминался с ноги на ногу лысый мужичонка с цифровой видеокамерой, сидел за столом Лисянский (при взгляде на него я обомлел!), похотливо перешептывались два прыщавых типа и… стояла очень красивая стройная женщина лет двадцати пяти. С ухоженным чистым лицом, с пышными рыжими волосами, в одежде из дорогого бутика, с бриллиантовыми серьгами в ушах. Лысый оператор (он же, видимо, режиссер) проводил последний инструктаж:
— …Когда отработаешь с Толиком и Леликом, то обзовешь их жалкими импотентами и взмолишься Князю Тьмы: «О всемогущий! Пошли мне настоящих самцов!!!» Следующий кадр — ты делаешь минет павиану, а козел трахает тебя сзади. Там уж куда попадет, не обессудь. Ты у нас первый раз?
— Нет, второй, — спокойно ответила красавица.
— Значит, технические нюансы объяснять не надо. Отснимем первые две сцены, отдохнешь, приведешь себя в порядок. А потом козел с павианом поменяются местами. Насчет финала проинструктирую отдельно. Раздевайся! — Лысый включил видеокамеру. Женщина начала аккуратно снимать одежду. Прыщавые оживились, натянули на рожи кожаные маски, придвинулись поближе.
— Не двигаться, твари! Руки за головы! — крикнул Костя. Лысый и прыщавые поспешно выполнили приказ. Красавица начала так же аккуратно одеваться. А Могила даже не шелохнулся.
— Где сутенер? Говори, сука! — зло обратился к нему я.
— Ушел, — усмехнулся Лисянский. — А ты меня не сучи, падла. На четыре точки встанешь!
— Жить надоело, — понимающе кивнул Сибирцев, направив на «честну?ю компанию» трофейный «стечкин». — Ща положу всех одной очередью.
Лысый и прыщавые затряслись, как в лихорадке. Женщина, грациозно изогнувшись, застегнула за спиной лифчик. Накачанные возбудителем животные продолжали бесноваться в своем вольере. Могила поднялся из-за стола, презрительно улыбнулся и шагнул в нашу сторону. Это был широкоплечий мужчина лет сорока пяти, со светлыми волосами, подстриженными под «ежик», одетый в джинсы и в черную водолазку, с незажженной сигаретой в руке. Ну, один в один, как описала Малышева того незнакомца на лестнице!
— У меня гемофилия, — хладнокровно сообщил он. — Если продырявите плечи — до допроса не доживу. Попробуйте взять голыми руками, если не боитесь. — Он внезапно направил сигарету мне в лицо. Я рефлекторно отклонился. Послышался негромкий щелчок, и вылетевшая из «сигареты» игла вонзилась в шею одному из прыщавых. Закатив глаза, тот рухнул на пол.
— Мощное успокоительное, — все так же холодно пояснил Лисянский. — Когда животное на съемках выходит из-под контроля…
Бац! — его ступня неожиданно врезалась в грудь Сибирцеву. Майора отшвырнуло назад.
— Разберись с оставшимися двумя, — бросил я Косте и ядовито-ласково обратился к Могиле: — Ну-с, гемофильный терминатор ты наш, иди к папочке! Кровь обещаю не пускать, но потроха отобью.
— Размечтался, фраер дешевый, — презрительно скривился он. — Таких, как ты, я десятками в стойло ставил… Кий-я-я-я!!! — высоко подпрыгнув, он попытался садануть мне ботинком в переносицу. Мягким блоком, переходящим в захват, я увел атакующую конечность вниз по часовой стрелке. Перевернувшись в воздухе, Лисянский приземлился на четвереньки, получил от меня ногой под ребра, с хрипом откатился к столу, с грехом пополам поднялся и принял каратистскую стойку. Лицо его из надменно-презрительного превратилось в жалкое, перекошенное от боли и… страха.