Прорицатель
Шрифт:
— Папа, что ты знаешь об Отражениях? — довольно громко — так, чтобы отец услышал в соседней комнате, — спросила она, не отходя от зеркала.
— Не отвлекай меня, Риэти. Я ведь рассказывал тебе, когда ты ещё под стол пешком ходила, — не сразу последовал угрюмый ответ.
— Расскажи ещё.
— Дорогая, не капризничай. Лучше сядь и вышей что-нибудь.
— Нет, я серьёзно, — Риэти одёрнула платье и вернулась в гостиную. — Я же говорила тебе об Отражении, которое встретили мы с Меем.
Господин аи Тейно отложил перо, размял затёкшие пальцы и раздражённо вздохнул.
— Я уже сказал тебе, что думаю об этом. Ты просто приняла за Отражение
— Со мной же был Мей, и это правда было Отражение. Зеркало на поясе...
— Откуда ты знаешь, всё ли у него в порядке с головой, — поморщился отец. — Ради всех богов, не приставай ко мне с вопросами.
«Ступай, займись чем-нибудь», — закончила про себя Риэти. Почему отец так избегает любых упоминаний о Мее? Наверняка он думает о нём плохо. Риэти всегда берегли как сокровище — ведь она была единственным чадом в семье Тейно, все её братья и сёстры умерли во младенчестве.
— Пожалуйста, — она понизила голос до шёпота. — Говорят, что они забирают человеческих детей; это правда?
— Где ты нахваталась этих сказок?... Я очень мало знаю об Отражениях, дочка. Ты лучше спроси кого-нибудь, кто учится в этой школе для нищих. Хоть того же Теига.
— И у тебя нет догадок, зачем им понадобился Мей? — наугад спросила Риэти.
Отец побелел, а потом побагровел.
— Значит, так, — произнёс он, медленно отодвигая книгу. Риэти отступила; по спине у неё пробежал холодок. — Кто-то говорил тебе о чём-то подобном? Говорил, что он нужен Отражениям?
— Нет... — почти пискнула Риэти. — Я просто предположила.
— Предположила...
— Да, просто так... Ты разозлился, когда услышал, что Мея нет в Городе... Почему? — Риэти не могла скрыть дрожи в голосе: все полузабытые детские страхи разом поднялись в ней. Отец поманил её пальцем, и она шагнула вперёд, глядя в пол.
— Слушай меня внимательно, Риэти эи Тейно. Никогда. Не лезь. В то. Что тебя. Не касается. Поняла?
— Да, — пролепетала она, не поднимая глаз. Противный холод не отпускал, и ей хотелось вечно изучать доски пола.
— Это тебя не касается. Ни слова больше в моём присутствии об Отражениях, этом идиоте Меидире, его отъезде и моём новом месте; хватит спрашивать обо всём этом. И никакого общения с семьёй Онир, кроме приветствий на улице. Усвоила?...
— Да.
— Вот и умница. А теперь иди к себе — мне же надо посчитать, сколько мы потратили за этот месяц.
ГЛАВА XII
На третий день, когда солнце клонилось к закату, но ещё не рыжело, что-то изменилось. Мею показалось, что звуки — шелест ветра в траве, топот коней, редкие вскрики птиц в небе — стали глуше и ненадолго замерли, а воздух вокруг загустел, подрагивая. Даже запахло как-то иначе — будто они миновали невидимый барьер. «Наверное, я просто устал», — подумал Мей, потому что других разумных объяснений у него не находилось, но тут Гэрхо довольно вздохнул, натянул поводья и пустил коня шагом. А потом спешился.
— Хорошо всё-таки возвращаться. Иди сюда, Мей: вот она, красавица.
Они как раз приблизились к подошве одного из многочисленных пологих холмов, окаймлявших Долину. Мей вылез из седла (теперь он делал это значительно лучше, чем раньше) и пошёл вверх вслед за Гэрхо.
Он с некоторым волнением ожидал, что увидит сотни зеркал, но этого, к счастью, не случилось. Внизу, сколько мог охватить глаз — до Старых гор, смутно синеющих вдали к северу и западу, — расстилалась широкая буро-чёрно-зелёная местность, по которой были рассыпаны строения — как обычные деревянные, так и довольно странные, что отсюда было не рассмотреть, — и полоски вспаханной земли. Виднелись небольшие то ли рощицы, то ли садики, несколько мельниц, колодцы, сложное переплетение тропинок, извивы небольших речушек... Всё это было огорожено невысоким забором из заточенных сверху кольев.
Мей ощутил укол разочарования — он ожидал чего-то грандиозного, а пришёл к тому, что даже отдалённо не могло сравниться с Городом-на-Сини. Если весь мир выглядит, как эта холмистая пустошь, а самое загадочное место в нём — как этот исполинский посёлок, то стоило ли вообще покидать дом?... Другой вопрос — в том, что у него не было выбора.
— А почему никого не видно? — спросил он у Гэрхо, чтобы хоть что-то спросить.
— Вероятно, нас уже ожидают, — Гэрхо улыбнулся ему даже (кто бы мог подумать) ободряюще. — Пойдём.
Пока они спускались (лошади были удивительно послушны), стояла тишина, но Мею слышалось тонкое и печальное пение где-то вдалеке. Кажется, на том же языке, на котором бормотал что-то Гэрхо, когда время от времени задумывался.
Они спускались всё дальше в глубь Долины, но ни одного разумного существа им не повстречалось. Они беспрепятственно прошли через ограждение (Мея поражала безалаберность, с которой Отражения относились к своей защите). К большому дому необычной формы, над которым вился дымок, вела узкая тропка. Приземистое здание напоминало искажённый шестиугольник, стены его состояли из какого-то непроницаемо-чёрного камня. Пение явно доносилось оттуда и становилось всё громче, но не резало слух, а приятно его обволакивало. Мею вдруг стало жаль, что он ни слова не понимает.
— Как называется это место? — спросил Мей, когда они подходили к ступенчатому крыльцу.
— Меи-Зеешни, — ответил Гэрхо и решительно забрал у него сумки. — Зеркальный дом. Проходи.
Мей, всегда чутко реагировавший на любые звуки, не мог не заметить, что начало этого причудливого названия напоминает его имя. Простое совпадение, конечно. Он вошёл.
И вот там-то как раз были зеркала.
Первое, что понял Мей, — что внутри здание значительно больше, чем снаружи. Иначе как сюда можно было затолкать такую толпу?... Пение смолкло. Он нервно сглотнул, осматривая уставившихся на него мужчин, женщин, детей и стариков. Они выглядели бы просто как люди, если бы не одинаковые тёмные одеяния, похожие на жреческие, и зеркала на поясах — разных форм и размеров. И, разумеется, глаза. Не только безучастность во взглядах и серебристый оттенок, но даже разрез — всё было в точности как у Гэрхо. Разные черты лица, телосложение, возраст — и одинаковые глаза. Мея пробрал холодок.
— Здравствуйте, — хрипловато выдавил он, прочистив горло. Приветствие утонуло в молчании — все они, неподвижные, как восковые куклы, казалось, чего-то ждали от него.
— Здесь далеко не все понимают твой язык, — шепнул Гэрхо, наклонившись к его уху. — Хочешь, я буду переводить, человечек?
Мей кивнул, и Гэрхо быстро произнёс довольно длинную фразу — наверное, здороваться тут было принято более церемониально. От толпы отделился худой седобородый старик — вышел, опираясь на узловатую палку; её стук в зловещей тишине отдавался в ушах громом. И скрипуче заговорил, изредка заикаясь.