Пророчество для Корнелии: любовь, война и предательство
Шрифт:
Но не сегодня. Сегодня у меня другая забота. Настало время запустить огромную машину, которую мы вновь столь долго и трепетно строили несколько сотен лет.
Я поплыл. Тонкая прозрачная нить уводит меня из этого голубоватого марева, наполненного связями. Вот я на площади, лечу вместе с птицами. Важно не потерять нить, иначе придется начинать всё заново, а мне бы этого не хотелось.
Вот она. Сверху совсем ничего не видно, она закутана в тёплый плащ, вечером довольно прохладно, он скрывает её лицо и фигуру. Ничего не разобрать.
Ты вновь убегаешь, моя девочка? Как это скверно, убегать из Дворца так поздно вечером. Но ты слишком хорошая дочь, не правда ли?
Корнелия направлялась к Королевскому Склепу, где похоронили её мать. Корни очень привязана к ней, и конечно очень скучала. С годами тоска стала как зажившая рана, но никуда не исчезла. Как камень, брошенный в пруд: круги на его поверхности давно разошлись, но камень навсегда останется на дне. Так и с Корни. Внешне она смирилась, но я знал, что это неправда. В особенно тяжёлые дни она жаждала утешения. От отца тоже убитого горем (вот здесь, мы хорошо постарались, – тоска по погибшей жене червём точит короля, и моя дорогая Корни осталась совсем одна) она не могла получить поддержки, оставалось только…
Усыпальница Королевы.
Я видел, как пройдя знакомой тропинкой, Корнелия тихо отварила дверь склепа, вошла внутрь, подошла к саркофагу и откинула капюшон.
Она прелестна. Волосы в действительности ещё более красивы. Они волной закрыли лицо, стоило Корни наклониться к руке королевы, высеченной в камне. Сжав холодные пальцы, Корнелия прислонилась к ним щекой. Я расслышал едва различимый шёпот.
Снизившись, опустился на пол склепа и встал напротив. Нет, ну до чего она прелестна! Я едва удержался, чтобы не убрать локон, так мне хотелось рассмотреть её залитое слезами лицо. Пожалуй, она самая прекрасная из потомков Алейнерис.
Спустя время я выдохнул, разжав побелевшие пальцы. Стряхнул остатки волос на пол, поднялся, чтобы размять затекшие ноги, и подошёл к окну. Во дворе слуги готовились к торжеству. Ковровая дорожка расстелена, с неё сметали последний сор. Садовники украшали поместье лучшими цветами. Наводился предпраздничный лоск, как-никак Её Высочество завтра будут здесь.
Дворянские владения находились за чертой основного города, знать стремилась оказаться ближе к королю, и посему дома строились на юго-востоке.
Город за городом. Два поселения разделял ров с перекинутым мостом, который чаще всего был поднят. Мой дом стоял в самом центре этого дворянского града. Иногда мне было приятно размышлять, что эти снобы селились ближе вовсе не к правящей династии.
Улыбка коснулась моего лица. Мы постарались на славу, наше влияние поистине безгранично. Удачное стечение обстоятельств подумаете вы, но на самом деле… На самом деле возвышение моего «отца» наша заслуга. Я мысленно склонил голову перед Хозяином. Интриги, предательства, игра на человеческих пороках. Такое наслаждение наблюдать за жалкими людишками. Их смешными потугами что-то решать. Как говорит мой Хозяин, золоченый осёл войдёт в любую дверь. Посули людям власть, деньги и вот они уже твои до мозга костей. Жалкое зрелище. За свою жизнь я не встречал человека, у которого при слове «власть» не блеснуло бы в глазах. Вот он уже думает, как заполучить её, что продать тебе. Каждый раз, выполняя очередное поручение Хозяина, я жажду встретить сопротивление, праведный гнев, может даже отказ! О, как я жажду настоящей борьбы! Но, увы и ах!
Может быть на этот раз? Я почувствовал в ней что-то необычное, что отличает её от всех прочих, что были до.
Меня охватил азарт. Охота обещает быть острой. Даже горячей. Дело принесёт особое наслаждение, я уверен.
Пустив несколько оставшихся прядей по ветру, с наслаждением вспомнил её лицо. Мои ожидания оправдались. Я вновь ухмыльнулся.
Она оказалась такой. Такой как я представлял, такой, как мне о ней говорили. Дрожь нетерпения прошла по телу. Я должен коснуться её.
– Корнелия… – в очередной раз попробовал это имя на вкус. Оно оказалось всё таким же сладким, но теперь с кислинкой цитруса.
Что же, на этот раз я стерплю и острый подбородок. Для чего ещё в этом мире существуют продажные служанки? Мне необходимо справиться с нервами.
«О, девы, отмеченные чёрной меткой!
Запомните, и вслед потомкам передайте:
Смирение и кротость ваш удел.
Вас Чёрный проклял,
Своим предательством вы душу запятнали.
Отныне и вовек не поднимать вам глаз».
(Из записок Служителя Первых)
Глава 3
Тот самый день
Воздух ещё дышал ночной прохладой, приятно освежая кожу. Первые робкие солнечные лучи играли на лице, наполняя тело живительным теплом, даруя необыкновенное чувство радости. Счастья от простого ощущения жизни. Ведь жизнь прекрасна и удивительна. Нет лучшего момента, что бы почувствовать это, нежели прохладное утро перед жарким днем.
Утро. Будь это зима, когда клубы пара вырываются с дыханием, наполняя воздух теплом, а солнце серебрит иней на деревьях, переливаясь всеми цветами радуги. Или лето, как сейчас. Это нечто большее, нежели простое обещание скорого тепла, или надежда на жаркие дни, перед долгой холодной зимой. Это знание. Точное знание того, что все будет хорошо. Что всё. Будет. Хорошо.
В такой день, выходя из тени на солнце, подставляя ему свое лицо, точно знаешь – зла нет. Тьмы нет. И ничто, ничто в этом мире, в этот краткий миг удовольствия, не может убедить тебя в обратном.
И именно в этот день Корнелия выходила замуж.
Улыбнувшись предстоящему дню, наполнив лёгкие прохладным воздухом, принцесса подобрала подол платья и села в карету, та тронулась, и Корни поехала в неизвестность. Сегодня заканчивались её старая жизнь, и начиналась новая. Жизнь, наполненная долгом, ошибками и опасностью.
Главный городской Храм построен на холме, в равной удаленности и от города и от Дворца. На юге поднимался Королевский дворец, на востоке раскинулась Столица. К Храму ведут две дороги – строго с юга и севера. Одна для мужчин, другая для женщин. Они не должны пересекаться. Правила на этот счёт очень строги. Всегда. Но сегодня, по случаю Королевской Свадьбы, женщинам позволялось сопровождать своих мужчин в Храм.