Пророчество для Полины

Калько Анастасия Александровна

– Сейчас ты познакомишься с отцом, - Беллатриса мимоходом поправила усеянную черными опалами заколку в прическе.

Они вошли в дом, на ходу сбросив плащи на руки домовому эльфу, выскочившему непонятно откуда, и направились по анфиладе к высоким сводчатым дверям. Полина с интересом осматривалась. Ведь теперь это ее дом.

Невысокий волшебник с маленькими бегающими глазами и выступающими, как у крысы, передними зубами, с поклоном распахнул перед ними двери и удалился.

– Питер Петтигрю, слуга Милорда, - пояснила Беллатриса.
– Мы называем

его "Хвост".

По ее небрежному тону и иронически поджатым губам Полина поняла, что Петтигрю, хоть и приближен к Темному Лорду, особым авторитетом не пользуется.

В доме было полутемно и прохладно, окна скрывались за тяжелыми бархатными портьерами, интерьер напоминал не то готику, не то барокко, хоть и не был ни тем, ни другим. Полина знала, что дядя Люциус, хозяин имения, занимает высокий пост в Министерстве и принадлежит к магической аристократии и скорее всего это поместье - фамильное.

Полина вошла вслед за матерью в огромный зал. Судя по интерьеру, это была не то гостиная, не то актовый зал. Там было еще темнее, чем в остальных помещениях. У камина спиной к ним стоял высокий худой мужчина в черной мантии. Полина сразу узнала этот силуэт, хоть и видела его накануне лишь мельком.

Она вспомнила, как этот человек разметал дементоров Патронусом-змеей, а потом уже в аллее рассказывал Беллатрисе о своем самом счастливом воспоминании.

– Мы пришли, Повелитель, - почтительно склонила голову Беллатриса.

Мужчина обернулся, и Полина чуть вздрогнула, увидев его лицо. Очень бледное, плоское, змеиное, с красными светящимися в полумраке глазами. Но от этого человека исходили такая волевая сила и харизма прирожденного лидера, что Полина буквально сразу ощутила их воздействие.

Мужчина у камина молчал, тоже внимательно глядя на нее.

Что-то прошелестело по полу, и перед женщинами появилась огромная змея. Свиваясь кольцами, она подняла голову вровень с лицом Полины.

– Это Нагайна, - вполголоса пояснила Беллатриса, - змея Повелителя. Не бойся. Она хочет поздороваться с тобой.

Змея зашипела, и Полина различила слова на серпентарго, которым владела с детства:

– Ты - дочь Милорда?

– Да, - ответила Полина, - но я узнала об этом только вчера.

Змея удовлетворилась этим ответом.

– Добро пожаловать домой, - прошипела она и вернулась к камину.

– Проходи, Полина, - даже в этих словах без единой шипящей буквы отчетливо слышался присвист. Человек у камина шагнул к ним навстречу.

Волан-де-Морт специально велел Нагайне заговорить с Полиной. И девушка так легко и непринужденно ответила ей, что стало ясно: она владеет серпентарго так же свободно, как и человеческой речью. А значит, ошибка исключена.

Еще Полина вблизи оказалась очень похожа на него прежнего. До того, как магия крестражей изменила его лицо, у него были такие же точеные черты, высокие скулы, синие глаза и густые темно-русые волосы. Он словно увидел самого себя, тридцатилетнего, только в женском варианте.

Полина спокойно выдержала его изучающий

взгляд. Она понимала, что это Тот-Кого-Нельзя-Называть, или Сами-Знаете-Кто - так говорили о Волан-де-Морте люди, боявшиеся даже его имени. Но Беллатриса смотрела на него с обожанием; для нее он был прекрасен. И все говорили Полине, что этот чародей - ее отец. "Вот и исполнилось мое рождественское пожелание возле елки! Не сразу, правда, но..."

– А что ты загадывала?
– спросил Волан-де-Морт. Он превосходно владел легилименцией и услышал этот обрывок мыслей девушки.

– Я хотела иметь семью, - ответила Полина.
– Когда мои одноклассники уезжали домой на каникулы, где их ждали родители и друзья, я оставалась в школе, в компании полтергейста, привидений и мистера Филча с миссис Норрис. Я завидовала другим ребятам и в рождественскую ночь всегда загадывала желание: чтобы у меня тоже был дом, где меня ждут и будут рады видеть.

Беллатриса тяжело вздохнула, отошла к каминной полке и очень долго переставляла фигурки на мраморной доске. Волан-де-Морт молчал с каким-то странным, несвойственным ему выражением бледного лица.

– Я тоже часто оставался в школе на каникулах, - сказал он.
– Ехать в магловский интернат, где я жил до поступления в Хогвартс не хотелось, а больше мне некуда было идти. Так что я знаю, каково это, встречать праздники в пустой гостиной.

Беллатриса, все еще стоя к ним спиной, откашлялась и пробормотала сдавленным голосом:

– Мы с сестрами всегда ехали домой, нас ждали. Но потом поступили со мной хуже дементоров. Может, лучше бы я тоже оставалась одна в школе!

– Акцио, амонтильядо, - велел Волан-де-Морт, и к нему подлетели бутылка вина и три кубка. С помощью волшебной палочки он приготовил глинтвейн и взял один кубок. Второй подплыл по воздуху к Полине и ткнулся ей в руку. Третий завис перед Беллатрисой.

– Тебе нужно согреться после купания, Полина, - Волан-де-Морт с удовольствием пригубил горячий ароматный напиток.
– А тебе - успокоиться, Белла. От того, что ты будешь без конца бередить старые раны, хуже будет только тебе. Мы должны быть готовы к бою в любой момент, а также - создать сильного Патронуса, а печальные воспоминания этому не способствуют. Сядьте, - он указал на два кресла у камина, а в третье, напротив, сел сам. Нагайна свернулась у подлокотника.

Женщины повиновались. Беллатриса угрюмо молчала, грея ладони о кубок.

– Как вы меня нашли?
– Полина пригубила глинтвейн и удивилась его яркому сильному вкусу; в мире маглов такого не готовят.
– Я пыталась узнать хоть что-нибудь о своих родителях, но тщетно. Сирота без роду и племени, вот что мне внушали. Подкидыш из магловского приюта.

– В прошлом году ты применила заклятие "Авада Кедавра", - ответил отец, поглаживая фигурный подлокотник кресла; его белые пальцы резко контрастировали с черным лакированным деревом.
– Это было тут же зафиксировано Министерством магии, и стало известно моему слуге, работающему там.