Пророчество: Пророчество. Враг моего врага. Понять пророка. Аз воздам.
Шрифт:
…Проблемы начались на вторые сутки марша: сначала я почувствовал отдаленное внимание к нашим персонам, а потом где-то впереди начала скапливаться какая-то угроза… Посетовав на разыгравшуюся интуицию, я удвоил внимание и предложил пропустить меня вперед. Костян и Глаз не возражали: каждый боец, прошедший горнило войны, обычно принимал во внимание даже такую малость, как предчувствие… В общем-то не зря – через полчаса передвижения я заметил первую растяжку…
– Озээмка! – удивился Леха, рассмотрев спрятанный под листьями «сюрприз». Аккуратно перешагнув зеленую леску, натянутую поперек тропы, мы двинулись дальше, чуть понизив темп… Еще через десять минут моя правая нога, коснувшись очередного корня, вдруг ощутила отсутствие опоры и еле успела замереть в воздухе: под ногами оказалась ловчая яма, утыканная по дну заостренными кольями, с примотанными к остриям для гарантии осколками толстого стекла… Пришлось удвоить осторожность… А где-то через час мы почти напоролись на засаду. Вернее, я почувствовал ее метров за двести, но сообщать об этом не стал – было бы странно, если бы я вдруг поднял руку и сказал что-то типа: «Там, впереди, в полукилометре, четыре мужика с оружием! Ждут нас с нетерпением!»… Вместо этого за пятьдесят метров до первого аборигена я подал знак «внимание» и бросил в расщелину пораженного молнией дерева метательный нож… Не дожидаясь, пока он достигнет цели, отправил второй чуть правее, за похожую на узел перепутанную связку лиан и тут же метнулся в сторону: длинное копье с устрашающего размера лезвием вдруг распороло воздух и глухо воткнулось в ствол на уровне моего горла…
Через миг в бой вступили мои напарники: захлопали глушители АПСов и в кустах, откуда и вылетело копье, раздался крик боли… Четвертого и последнего воина достал тоже я – дождавшись, пока из листвы метрах в восьми надо мной покажется конец тоненькой, похожей на трубку палки, я метнул туда вырванное из дерева копье и попал: тело очень смуглого, в одной набедренной повязке воина, хрипящего от боли, рухнуло на землю и, пару раз дернувшись, затихло… Костян и Глаз, совершившие «круг почета» вокруг этого ничем не примечательного поворота тропинки и не обнаружившие более ни одного врага, вернулись обратно и с опаской уставились на трубку в моих руках: маленький шип, вставленный внутрь, судя по запаху, был обильно смазан ядом и, как мне кажется, мог доставить кучу неприятностей тому, кого бы смог оцарапать…
– Положи эту дрянь! – сморщившись, приказал Щепкин. – Она с ядом! Не дай бог, поцарапаешься! Никакая сыворотка не спасет! Вот, блин, попали! У них тут что, война?
– А хер их разберешь! – мрачно буркнул Ребров, перезаряжая ополовиненную обойму пистолета. – Сколько раз был в этой долбанной Африке, никак привыкнуть не могу! Пока не начнут стрелять, хрен кого услышишь…
Тут он удивленно поднял глаза и, не отводя от меня взгляда, изумленно спросил:
– Ты их что, услышал?
– Неа, как всегда, унюхал! – попробовал было отшутиться я, но, увидев, что вопрос в глазах парня не пропал, попробовал объяснить: – Чувствую я опасность! Жопой! Показалось вдруг, что дальше идти нельзя! Я на миг замер, а он пошевелился! Вот я и бросил нож! Второй тоже подставился…
Недоверие в глазах лейтенанта сменила зависть:
– Вот бы мне так!
– Ладно, нет времени трепаться! Если Тсонга вышли на тропу войны, то у нас проблемы! Пилить еще сорок с лишним километров, а доберемся или нет – бабушка надвое сказала… Подбери ножи и в путь! – вмешался Глаз. – Кстати, хорошие были броски! Мастер ставил!
Я согласно кивнул головой, про себя помянув добрым словом Наставника, благодаря которому мог метать все, что угодно, от ножей до монет, практически не промахиваясь даже по движущейся мишени…
К вечеру, переходя небольшую речушку, буйствующую в глубоком ущелье, по подвесному веревочному мостику, мы наткнулись на тело одного из группы спасения: опухший от яда труп был распят на суку здоровенного лесного великана метрах в сорока от опушки леса, прямо напротив моста, словно в предупреждение непрошеным гостям из большого мира…
– Антошка! – выдохнул Володька. – Блин, мы с ним вместе училище заканчивали!
– Сука был конченая, но все равно жаль! – покачал головой Леха и, посмотрев на мое непонимающее лицо, пояснил: – Жадный был до отвращения! За рубль мог удавить и удавиться… Не любил его никто. Но как подрывник был хорош…
– Понятно! – Я отвлекся от разговора и снова просканировал окрестности. Судя по моим ощущениям, засада за мостом никуда не исчезла, а, наоборот, даже пополнилась двумя людьми, один из которых все еще двигался между деревьев, невидимый с нашей стороны, но чем-то здорово озабоченный…
– Мне кажется, в лесу за мостом кто-то есть! – изобразив, что изо всех сил всматриваюсь в гущу леса, прошептал я…
– Из-за деревьев не выходим! – тут же среагировал Глаз и пропал среди зарослей… Тут же в ухе два раза щелкнуло, и раздался его тихий голос: – Кость, прикрой! Я погляжу, что да как…
Минут десять Вова осматривал противоположный край ущелья через мощную оптику своей винтовки, а потом снова вышел на связь:
– Трое – на час, один – на десять часов, еще несколько человек шевелятся на двенадцать часов… До ближайшего перехода четыре часа вниз по течению… Какие будут предложения?
– Сзади подходит группа! – дополнил наблюдения я. – Человек восемь. Идут прямо на нас… До подхода минут десять!
– Прорываться – верная смерть! – хмыкнул Костян. – Назад тоже уходить как-то проблематично… Вправо, судя по карте, открытое место… Разве что ломануться влево?
– А что если я возьму на себя тех, что сзади? – вдруг помимо своей воли высказался я. – Постараюсь нашуметь… те, из-за моста, рванут на помощь… Вы их тут встретите… А?
– Рискованно… – шепнул в ухо Глаз. – Но шанс есть… Давай, Олежка, но не выпендривайся особенно, ладно?
– Окей! – хмыкнул я и, отложив в приметное место автомат и рюкзак, здорово стесняющие движения в этом зеленом аду, неслышно скользнул в переплетение побегов всех цветов и размеров, почему-то называемое лесом…
…Преследователей было семеро. Все те же аборигены на вид, но, в отличие от предыдущих, одеты в камуфляжные брюки, армейские ботинки и вооруженные автоматами Калашникова. Плюгавенький мужичок лет сорока, с куцей козлиной бородкой на покрытом прыщами лице был еще в зеленой бандане на лысом черепе и в темных солнечных очках… К моей радости, у двух замыкающих колонну в ножнах болтались здоровенные, чем-то смахивающие на мои черные клинки, тесаки! Вот с этих двух героев я и начал: материализовавшись за спиной последнего, я одним движением свернул ему голову и, выдернув из ножен тесак, достал им шею идущего впереди второго… Пару раз слегка крутанув оба клинка в руках, чтобы почувствовать их вес и баланс, я взвинтил темп и, издав боевой клич, врубился в ряды совершенно деморализованных диким воплем за спиной аборигенов… Несколько долгих ударов сердца они стояли как вкопанные, а потом начали стрелять… Те, кто стоял на ногах; зарубленные мною уже фонтанировали кровью из обрубков шей и конечностей… В общем, учитывая то, что стволы оружия у приходящих в себя воинов смотрели в противоположную от меня сторону, а для того, чтобы развернуть автомат, не отпуская спускового крючка, нужно довольно много времени, они почти одновременно истошно заорали и попытались убежать. Но неудачно: пуля, вылетевшая из ствола одного из них, перебила большую берцовую кость второго! А через миг до них дотянулся и я…
Немного замедлив скорость восприятия действительности, я стряхнул с обоих тесаков капли крови и, выйдя на связь, доложил:
– У меня все... Что у вас?
Словно мне в ответ, где-то в стороне захлопали выстрелы из снайперки, потом к ним подключился АПС, потом ухнула граната, а чуть позже – еще две… Почти целую минуту в лесу грохотала канонада, а потом настала тишина… Скользя между деревьями обратно к ребятам, я постепенно начал дергаться: по моим расчетам, особых проблем для уничтожения группы противника численностью человек в двадцать у Глаза с Костью возникнуть было не должно, но молчание рации свидетельствовало о противоположном…